— Я-то уж хотел Керренту-Первоваргу благодарности возносить — думал, тебя сожрала какая мантикора. Хе… хе… Так ведь и то бы вылез, небось, а? Через другой-то её конец? Славно вылезать умеешь, Сорный! Я-то уж думал — тебя той заварушкой с Гильдией расплющит, а вот гляди ж…
— В общем-то, по ощущениям было примерно похоже, — ухмыльнулся я и отведал пенного. — Хм, не бочонок Милки, конечно, но тоже ничего, а?
— Жидковато, а на дармовщинку сойдёт.
В доказательство Лу едва ли не единым глотком всосал половину кружки. Я терпеливо ждал, пока он докинет в себя сколько-нибудь закуски и подобреет до приемлемого состояния.
— Видок у тебя цветущий — что, много работёнки?
— Работёнки-то… втрое против прежнего, ага. Как Хромец поломал Гильдию — кто остались, косяками пошли. Кого со знакомыми сведи, кого по старым связям на корабль пристрой… ограбить вот ещё два раза пытались, оболтусы! Ну, через полгодика оклемаются, хе… хе. Ты-то, небось, тоже не без дела припёрся? Чего надо, Сорный?
— Угощение за угощение, — копчёная скумбрия искушающе благоухала, и я подвинул её к самому носу Лу. — Попотчуешь чем интересненьким?
За грязными окошками лип к окнам утренний туман и шумел пёстрый и морской Вейгорд-тэн. От нагревающих кристаллов шло уютное тепло, пиво согревало изнутри, а Лу покачивался в скрипучем кресле и предлагал одно блюдо за другим — виртуозно подбирая под меня.
— …в общем, к этому Ивверту возникли нехорошие вопросы. Сам понимаешь — просочились слухи, что он по своим владениям падаль и раскидывал. Или послал кого — хотел, мол, нажиться. Потому как беспамятники же можно задорого сбыть, а растут они…
Растут они на крови. Блюдо залежалось, заветрилось. Отдаёт тиной тильвийских болот, кровью и сладких запахов лотосов. Второй выезд, старикашка со шмыгающими глазами, союз гидры и беспамятников, Нэйш на коленях…
— Гильдейцы тоже там шмыгали — ну, это ты знаешь. Двоих, что ли, нашли в том болоте — попались гидре да память отшибло, до сих пор где-то в порту шабашат. Понятное дело, гильдейские своего не упустили — как следует обнесли владения этого Ивверта, цветочков там этих понарвали… А там и местные подтянулись — у них, оказывается, тоже были какие-то вопросы насчёт их родственничков — которые в тех владениях погибли-покалечились. Ну и… пока от местных откупился, пока от гильдейских, пока от законников… Имение чуть с молотка не пошло, этот Ивверт потерял всё до нитки. Поговаривают, что и разумом хорошо так подвинулся — всех боится, чуть ли не двери заколачивать стал.
Да, водилось за ним такое — за плаксивеньким, тощим старикашкой, любителем пожаловаться и пошмыгать глазёнками. Старикашка из памяти тончает, обращается в туманный силуэт за окном — похоже на действие беспамятников, которые я как-то преподнёс одной красавице-нойя…
— …с этой Домерт. Доченька её, понятно, все силы положила, чтобы замять — что там случилось в доме, только слухи-то пошли. Ну, как же, тут с одной внучкой несчастье, вызвали ковчежников, а тут бабуля сиротку к себе забирает. А что дальше было — в газеты не попало, только рыбоньки булькают…
Блюдо пахнет парным молочком, отдаёт оладушками с мёдом. Первый совместный выезд с Гриз, застенчивая девочка в голубом платьице и с куклой в руках, песенка серебристым голоском, окровавленные морды тхиоров.
— Да… у этой бабули Домерт была ещё воспитанница. Тоже сиротка. Знать любит играть в благотворительность, а? Так вот, эта Милли начала лить бабуле в уши, что сиротка её обижает. Мол, ужас как травит исподтишка, и бьёт, и щипает, и убить хочет, спасай меня, бабушка, хех! Ну, та вроде как и повелась сперва, а потом глядит: сиротка-то что-то совсем заколоченная стала. Ну, и… поставила артефакт-прослушку, убедиться. Что услышала — тут не понять, но девчонок она развела. Посадила внучку на домашнее обучение, присмотр там за ней — три воспитателя, два лекаря. Так слуги продавали, а что там дальше…
Не знаю, что будет дальше и нужно ли радоваться. Я лучше понадеюсь на то, что Иоберта Домерт услышала достаточно. И маленькая Милли не выйдет в свет со своими наивными глазищами и застывшей улыбочкой убийцы. Пусть она лучше растворится в тумане за окошком — а я буду вспоминать Гриз Арделл в крошечной придорожной гостинице. Оладушки и её слова о том, что она может найти мою дочь — и моё обещание, что я отыщу Дебби через год…