— Голос был женским?
— Во всяком случае — высоким, а вот чей — не понять. Но ведь и мужчина может петь высоко.
Как человек, который слышал пьяные завывания Лортена за три луны уже раз десять — я тут же и согласился.
— В общем, да, я предложила Фаррейнам временно выехать, скажем, к той же госпоже Дорми погостить. Но они уперлись и ни в какую. Боюсь, если мы не справимся за двое-трое суток — они и нас за порог выставят.
— Явно знают больше.
— И не говори. Талдычат одно — что у них всё под контролем, и что они справятся.
По этому поводу у меня была пропасть сомнений. У Арделл, видно, тоже.
— Мел захватила ловушки, да и Аманда кое-что привезла. Часть мы расставили. Часть сейчас расставим с тобой. Ночью патрулируем. Утром… Лайл, Мел будет искать следы. Со стороны разводчиков. Похоже, только так можно прояснить, откуда явились тхиоры. Если у нее что-нибудь получится — мне придется отлучится. Понимаешь?
Само-то собой, придется. Нужно же поскорее узнать — сколько тварей на свободе. А если там недобросовестный разводчик, который решил втихомолку расторговаться такими милягами — беда может нависнуть уже над страной.
Правда, мне было как-то до странности наплевать на то, что случится с Вейгордом или даже с Кайеттой.
Может, потому что Кайетта не носит голубых платьишек и не бросает взглядов исподлобья. И не прижимает к себе куклу дрожащими ручонками.
— Присмотрю, — ответил я на взгляд начальства. — Присмотрю непременно.
Вечер прошёл в расставлении артефакторных манков и ловушек. Рассовывали их по кустам и развешивали по деревьям — на которые Арделл карабкалась с кошачьей ловкостью. Манков и ловушек у неё оказалось полсумки, не меньше — и все разных цветов, спектров и материалов. Из камней и дерева, из разноцветного стекла, из ракушек и рога; круглые и в форме кристаллов; и вовсе непонятной формы; с клеймом Мастерграда, с клеймом мастера и вовсе без клейма…
— Откуда такое изобилие? — поразился я.
— Следствие дежурств, — отозвалась Арделл с очередного дерева. — Отнимаем у браконьеров, которые хотят поживиться в запретной части питомника. Да и во время выезда, бывает, набирается… Так, тут дупло, дай-ка мне тот красный, здоровый.
— Подействует? — с сомнением осведомился я, подавая артефакт-манок размером с доброе яблоко. На артефакте была изображена мантикора. — Выглядит так, будто он сюда пригласит не тхиоров, а кой-что пострашнее.
— Короткий радиус действия, так что не пригласит… Малые хищники обычно чуют манки на крупных. И не суются. Так что это скорее отпугнет, если что. А если не отпугнет — так у нас манки на малых хищников как раз ближе к дому и выставлены.
Она спрыгнула и отряхнула руки. Заглянула в порядком полегчавшую сумку, кивнула и извлекла из боковых отделений пару небольших пузырьков.
— А совсем уж по дорожкам возле дома мы пройдемся вот этим. Жидкий манок. Для мелких хищников это как духи. Сразу же стремятся в этом изваляться. На контакте зелье дает мощный успокаивающий эффект, спасибо Аманде… Не заснут, но явно никого не атакуют часов десять точно.
— Так почему бы не…
— В доме мы его использовать не можем: сильный запах. И да, смотри, чтобы на тебя не попало. А то тхиоры захотят изваляться… ну, в тебе. В сумке состав, отбивающий запах, руки потом вымоешь и по одежде пройдешься. Ясно? Наноси по пять-семь капель на землю. Шагов через тридцать. Всё, я налево, ты направо. Пошли.
И пошагала в сторону поместья — в наступающих сумерках оно высилось довольно мрачной, но всё равно благопристойной громадой. Я порысил следом, придерживая на боку сумку.
— Ты сказала, десять часов? Стало быть, ночь кое-как протянем. А дальше — так и будем обновлять зелья? А если на них не подействуют никакие манки? Ты ж сама сказала — их столько веков не было в Кайетте, кто там знает, что с ними работает, а что…
— А потом уже ничего не понадобится, — отрезала Арделл, ускоряя ход. — Если ловушки не дадут результата за сутки — я применю последнее средство. Зов, против которого они не смогут устоять.
Судя по страдальчески стиснутым губам Гриз — средство не из тех, которые приятно обсуждать с друзьями за кружечкой пивка. И у нее есть веские причины не применять его сразу же.
Хотя любое средство было бы лучше, чем этот самый жидкий манок. Пузырек с которым я тут же и закрыл после открытия. Чтобы промигаться и продышаться. И натянуть антидотную маску — и все равно глаза резало.
Ох, не скажут нам хозяева спасибо за такие-то средства безопасности…
Фыркая, чихая и затыкая неуместно утонченного грызуна внутри, я продвигался почти вплотную к поместью, по тонкой дорожке для слуг. Время от времени добавляя в осеннюю ночь побольше вонючих ноток. И отсчитывая мысленно шаги и капли. Монотонная, успокаивающая работа после бешеного денька: раз-два-три-тридцать, стоп, открыть пузырек. Пять-шесть-семь капель на землю, так, чтобы никто из слуг и хозяев не наступил, непременно подальше от дорожки. Закрыть пузырек. Раз-два-три, о, а вот окно светится, а вот кусты… а в кустах это что же — соседский сыночек?
Вернее, его довольно-таки обширная задняя часть. Которая из кустов осторожненько так, ощупью выползала. Я не смог удержаться от искушения, потихонечку подкрался поближе — и встал так, чтобы Манфрейд уж наверняка на меня наткнулся.
— Проблемы?
Выглядел он здорово ошеломленным — глазки так и забегали, даже в темноте было заметно. Может даже, в темноте и в антидотной маске я приобрел слегка устрашающий вид. Так что в первые секунды парень просипел только:
— А-а-а-а, я тут просто… просто тут… п-п-потерял кое-что… ну…
И попытался спрятать под полу сюртука вещицу, блеснувшую при свете месяца металлическим блеском.
— Дело житейское, — посочувствовал я. — Я и сам то и дело теряю арбалеты в кустах под окнами… чьими, кстати, окнами, а?
— Не ва… не ваше дело, — отошел сыночек Фаррейнов. — Что вы вообще тут делаете?
Испытываю дичайшее желание надеть одному представителю аристократического семейства на голову пузырек с жидким манком.
— Дозор, — я взмахнул пузырьком. — Однако, это как-то неосторожно. Сегодня, как вы знаете, господин Фаррейн, произошла трагедия с садовником. Так что вам бы не следовало… искать арбалеты в кустах в темноте.
Мальчишка глянул злобно и пробормотал под нос что-то в том смысле, что будет он еще спрашивать у всякого отребья — где ему ходить. Фыркнул и протиснулся мимо меня, отдавив мне ногу.
— Вас проводить? — крыса внутри чуть не слиплась от лакейского тона. — Не надо? Вы уж там с дорожечки-то не сворачивайте, господин Фаррейн. Там, понимаете ли, разлит жидкий манок для вашей безопасности. И да, вы бы носик-то прикрыли, а то он воняет.
Злобное шипение «Ты воняешь хуже» я счел истово аристократической благодарностью. Оказывается, налет цивилизации в местных оплотах традиций и благочестия тонковат. Если их как следует встряхнуть — может, и что полезное вылезет.
Только вот как бы их встряхнуть? Гриз задавала им все возможные вопросы — а я уж кое-что знаю о ее напоре. Навидался, за три-то месяца в питомнике.
И кстати, что это господин юный Манфрейд делал в кустах? Под окном… да, под окном своей кузины, конечно. Вон те самые обомшелые стволы деревьев, которые мы с Гриз видели из комнатки Милли.
Кусты были довольно пышными, но ветки малость пострадали. Так, будто в них вторгались не один раз. Темнота всё густела, так что пришлось побольше открыть заслонку фонарика и шарить тихонько, опасаясь потревожить светом и звуками девочку в комнате.
Может, конечно, Манфрейд решил просто посидеть себе в кустиках. Только вот неутомимый инстинкт покусывает изнутри подозрительно. Будто раньше меня увидел это — вот блеснуло внизу что-то белое… левее, там ветви двух кустов переплелись, и листья почти прикрывают это — белое, плоское… Холодное.
— Ну, чудненько, — сказал я, потянул находку на себя. Слегка при этом облившись.
В руках у меня было блюдечко с молоком.