— Да? Ты думаешь? — говорит Роза.
Когда вечером звонит Конни и надо ему все сызнова пересказать, Роза говорить не может. Маргарита берет у нее трубку.
— Мне приехать? — спрашивает Конни. — Мне сейчас же приехать?
— Это уж ты сам решай, Конни, — отвечает Маргарита.
— Когда похороны? — спрашивает Конни.
— В крематории назначат. И мне еще звонить родным и Марку. Но вообще-то не раньше послезавтра.
— Я буду завтра поздно вечером, — говорит Конни. — У меня завтра лекция.
— А, конечно, это важно, — говорит Маргарита.
— Мне дико неудобно, — говорит Конни.
— Ну, что ты, — говорит Маргарита. — И может, все к лучшему.
— По-моему, тоже, — говорит Конни. — Для Лео это была бы не жизнь.
— Не знаю, — говорит Маргарита. — Наверное.
— Ты там передай им привет, — говорит Конни.
Она не передала им привета. Они час целый просидели, обнявшись, с Розой.
Сперва она позвонила Оле.
— Ну вот, — сказал он. — Вот с этим и покончено.
Действительно, что тут скажешь?
— Может, тебе чем-нибудь помочь? — спросил он. — Со всякими формальностями?
— Надо связаться с Марком, — сказала Маргарита. — Он ведь наследник. Я бы купила у него дом.
— Чушь, — сказал Оле. — Живи себе. Ты имеешь на это полное право после всего, что ты сделала для Лео.
— Ничего я не сделала, Оле, — сказала Маргарита, — просто мне подумать страшно о переезде. Марк ведь живет вместе с целой кучей народа. Попробуй действовать через университет или студенческий союз. Надо его известить. Но он не приедет.
Оле взялся позвонить сестре.
— Ну вот, договорились, — сказала Маргарита. — Больше мы ничего сделать не можем.
— Да, — сказала Оле. — Делать нечего.
Роза плакала, Альва безутешно смотрела в потолок, где кругами, кругами ходили отсветы лампы.
— Перестань, Роза, — сказала Маргарита, — а то я тоже начну.
Розе пришлось улыбнуться. Она утерла лицо обеими ладонями и заложила локоны за уши.
Позвонили.
— Пойду приведу себя в порядок, — сказала Роза, оглаживая юбку.
Это оказался сосед с китайскими яблоками и его жена. Сзади сопел пес.
— Как это ужасно, — сказала жена из-за мужней спины. В руке у нее болтался свободный поводок.
— Нам так жаль, — сказал муж.
— Спасибо, — сказала Маргарита. — Это очень любезно с вашей стороны. Очень, очень любезно.
Она посмотрела на мужа, тот был не брит, потом на жену.
— Может быть, что-нибудь… — сказала жена, — так мы…
— Спасибо, — сказала Маргарита. — Конечно, конечно.
По ту сторону показались другие. Секунду присматривались к стоящим на пороге, потом прошли мимо.
В окнах за их головами ярко горел свет.
После похорон у выхода из крематория Маргариту окружили. Она увидела спускавшуюся со ступенек Эрну и хотела окликнуть, но промолчала.
— Поедем к нам, Маргарита, — сказала Роза. — Что ж ты одна будешь сидеть.
— Спасибо, — говорила Маргарита, — спасибо.
Она посмотрела на Оле.
— Я вынужден ехать, — сказал он.
— Езжай осторожней, — сказала Маргарита.
Сестре с мужем тоже необходимо было ехать.
Начальник Лео тепло жал ее руку, держа шляпу в другой руке.
— Нет, Роза, спасибо, — сказала Маргарита, — не сегодня.
— Но почему же, Маргарита? — спросил Конни. — Мы на тебя рассчитывали.
В дверях показался пастор. Начали спускаться со ступенек. Когда стояли на тротуаре, мимо к своей машине прошла Эрна. Она посмотрела в сторону, потом прямо перед собой и уехала.
— Кто это? — спросила Роза.
— Не знаю, — сказала Маргарита. — Сидела в заднем ряду. Со мной не поздоровалась.
— Сотрудница, — сказала Роза.
— Наверное, — сказала Маргарита.
Она попрощалась. Она поехала домой. Переоделась для сада и принялась полоть и мотыжить. Сначала она была одна, но попозже захлопали двери, застучали, натыкаясь на камни, мотыги, заработали языки. За ограду заглядывали, но ее оставили в покое. К ограде прирос было пес, но хозяйский окрик тотчас оторвал его.
К грядкам льнули сумерки; она поработала еще, время от времени поднимаясь для роздыха и выходя к свету, который кружил еще над крышами и отчужденно сиял на небоскребах.
Она и не заметила, как домом в сад прошел Марк. Только увидя под ногами его тень, она к нему обернулась. Левая рука у него была на перевязи, и на щеке пластырь.
— Марк, — сказала она.
— Да, — сказал он. — Я опоздал?
— Да, — сказала она. — Но это ничего.
— Я раньше не мог, — сказал он.