Исполнение самими священниками долга исповеди — огромное средство в деле их духовного совершенствования и достойного предстояния пред престолом Божиим. Пренебрежение пастыря этим делом, кроме огромного вреда пастырскому делу и Церкви, ничего другого принести не может. Скажем прямо: для верующих оно не может не быть соблазнительным, а для самого священника — неразумным, вредным и опасным. Без частой исповеди пастырь может духовно уснуть, и никто не сможет разбудить его. Возможно частое испытание и очищение совести особенно необходимо пастырю, чтобы он с незапятнанной душой мог приступить к совершению Таинства евхаристии, от которой он должен почерпать благодать и силу для благословенной своей деятельности.
Чтение Слова Божия. «Духовное чтение есть сестра молитвы», — говорит один пасторалист. Мы добавим: и самоиспытания. Когда мы молимся, мы беседуем с Богом; когда мы читаем, тогда Бог беседует с нами. В нем (духовном чтении) особенно нуждаются те, которым вверено духовное руководство верующими. Они пекутся о других, их обучают и наставляют; но их самих (священников) никто не учит и никто не напоминает им об их ошибках. При чтении добрых книг пастырь легко, как в зеркале, увидит все свои ошибки, заблуждения и прегрешения, сравнивая свое настроение и поведение с настроением и подвижничеством тех, которые высоко стояли на свещнице Христовой. Если читаешь светские журналы и газеты, извлекая из них полезное для себя, как для гражданина, и христианина, и семьянина, то наипаче читай Евангелие и писания святых отцов, так как грешно христианину, читая светские сочинения, не читать богодухновенных писаний. Ты следишь за событиями во внешнем мире, не упускай же из виду и твоего внутреннего мира души: она ближе и дороже тебе. Читать только газеты и журналы значит жить только по плоти, а не по духу. Все мирское с миром и кончится. И мир преходит и похоть его, а творящий волю Божию пребывает во век.
Некоторые пасторалисты считают обязательным для пастыря установление и разумное соблюдение доброго распределения дня. У пастыря должны быть строго урегулированы все дневные занятия и упражнения, касающиеся как его личной, внешней и внутренней жизни, так и его пастырской должности. Если, в виду особых обстоятельств, пастырю пришлось нарушить принятый распорядок, то он обязан немедленно опять его восстановить. Без такого порядка жизнь пастыря бывает подобна реке без русла. С таким взглядом нельзя не согласиться. При точном распределении времени жизнь пастыря идет размеренным, разумным темпом. Необходимые обязанности не остаются невыполненными. Изо дня в день повторяемые добрые упражнения не только обращаются в привычки, но и при серьезном и вдумчивом к ним отношении становятся все более одухотворенными и возвышенными. Только при регулярном упражнении возможно совершенствование. Возьмем в пример молитву. Как научится молиться тот, кто редко молится, а то и совсем не молится. Но упражнение в молитве, как мы уже говорили, научит молиться. Такого же успеха пастырь может достигнуть и в отношении навыка других занятий, соединенных с его званием, если к приобретению навыка в них приложить разум, усердие и настойчивость.
При всем этом надо заметить, что и на почве указанных спасительных средств пастырю, особенно молодому, легко впасть в новые искушения, и последние могут оказаться горше первых. Так, в молитве пастырь может перенести центр тяжести с качества на количество. Пост у него может оказаться безмерным и, вместо успокоения и умиротворения, вызывать раздражительность, сварливость и другие болезненные состояния духа; не смирять и одухотворять, а расслаблять, расстраивать, обессиливать тело, делая его неспособным для исполнения задач духа. Самое чтение, как средство духовного развития и самообразования, может обратиться у него в самодовлеющую цель, в своего рода страсть, может занять весь его досуг, не оставив ему времени для исполнения живого пастырского дела. Самая вера пастыря в полную зависимость человека от воли Божией, может перейти в полное отрицание значения человеческих усилий и средств.
Благоразумие и мудрость должны быть постоянными спутниками всех дел и упражнений пастыря сохранять меру во всем. Будь умерен во всех религиозных делах, — советует о. Иоанн пастырю, — ибо и добродетель в меру, соответственно своим силам, обстоятельствам времени, места, трудами предшествовавших, есть благоразумие. Хорошо, например, молиться от чистого сердца, но коль скоро нет соответствия молитвы с силами (энергией), различными обстоятельствами, местом и временем с предшествовавшим трудом, то она (молитва) уже будет не добродетель. Поэтому Апостол Петр говорит: «Покажите в добродетели разум (то есть, не увлекайтесь одним сердцем), в разуме воздержание, в воздержании — терпение» (2 Петр. 1, 5–6)[68].
Три вида искушения указывают на три соответствующие способа воинствования диавола: сам человек (плоть), внешняя окружающая среда (мир) и диавол или, по выражению св. Евангелиста Иоанна Богослова, похоть плоти, похоть очес и гордость житейская (1 Ин. 2,16).
И у пастыря все искушения сводятся к одному: жить по закону самолюбивого «я», а не по Закону и требованию воли Божией. Внутренне же настроение Пастыреначальника, долженствующее стать неизменным настроением пастыря, выражается в уничтожении собственного «я» до полного слития с волей Божией. Пастырю необходимо иметь усилие отказаться от себя и во всем предпочесть своему «я» волю Божию. Вследствие этого у пастыря является три вида искушения: чрез самого себя, чрез внешнюю окружающую среду и через диавола. После посвящения пастырь должен выдержать искушение от диавола и победить его в своей свободной воле. Но испытания преследуют пастыря во всей его деятельности. Никакого нравственного идеала не бывает без личной борьбы с собой, с внешними влияниями и диаволом.
Первые искушения юного пастыря являются от самого себя. Желание «теплого местечка», плата за требоисправления. Христос не зачеркивает нужду, материальные потребности; в молитве Господней имеется прошение о хлебе насущном, но это прошение является четвертым, что указывает на необходимость заботу о материальных благах подчинить попечению о духовных сокровищах жизни человека. «Ищите прежде Царствия Божия…».
Преосвященный Антоний, например, фиксирует три искушения юного пастыря:
1) заучиванием догматов заменять христианскую этику; (то есть, учить Евангелию, а самому жить иначе);
2) со всеми «поладить» вместо благовестия Царствия Божия (инстинкт самосохранения и человекоугодия);
3) вырисовываться личным авторитетом и производить впечатление своею личностью (ложная святость)[69].
Диавол всячески ухищряется совратить пастыря с пути борьбы с грехом и злом в себе самом и в своей пастве. Он идет на все козни, соблазняя его то «хлебом» (деньгами), то властью (протоиерейством, настоятельством и др.), то семейно — хозяйственными изобилиями или, наоборот, недостатком, лишениями и скорбями. Духом уныния, разделения, рассеянности он отвращает от молитвы и благоговейно — сосредоточенного совершения богослужения. Восходящих на вершины подвига благоговейными предлогами (вплоть до явлений в образе «ангела света») он «низвергает вниз», в бездну греха и порока. Сидящих у подошвы горы, «внизу» успокаивает соблазном «малых дел» («где уж нам, мы люди маленькие»), роднит с суетой века сего, туманит чревоугодием, духовно расслабляет, пока, наконец, не превращает в бездушных наемников, остающихся на службе в Церкви Христовой лишь ради прибытка.
Острота искушений Спасителя есть острота искушений каждого пастыря. Острота неослабевающая в течение всей жизни пастыря. Чем сильнее ревность пастыря, тем сильнее на него нападает диавол. И особенно часто это нападение бывает в первые годы пастырской деятельности молодого священника, когда у него возникают на приходе трудности. Под влиянием их батюшка готов впасть в тоску, в уныние. Появляется мысль бежать в лучший приход.