— Мне это как-то до тошноты «Матрицу» напомнило. «Равновесие нарушено. Восстановление не возможно. Колода будет уничтожена».
Абонент временно завис, или думает.
— Она это сказала? — наконец, переспросил Илья.
— Нет, — чуть раздраженно бросил Ястребов. — Это я такой монолог толкнул. Илья, это не смешно. И я не шучу.
— Да, в теории ты вообще шутить не умеешь, но общение с Кирой на тебя весьма своеобразно подействовало, — Илья зевнул. Влад не удержался и зевнул тоже.
— Не издевайся. Она все еще на транквилизаторах. А мне кофе противопоказан, так что после своих изысканий ты пойдешь спать, а я на третьи сутки словлю интересные глюки и сойду с ума на четвертые.
— Прости, — вот только вины в голосе Короля Пик — ни на гран. — В общем… по поводу Дамы — почти ничего. Зато много другого интересного всплыло. Рассказывать?
— Рассказывать, — тихо фыркнул Влад. — Надеюсь, что не усну под твой чудный голос…
Он прошлепал на кухню и замер в нерешительности. Передоз устроить себе очень легко, а угадать с дозой, сварить пристойный кофе и просидеть хотя бы еще немного — очень нужно.
Илья рассказывал долго. И отнюдь не нудно. О Колоде, о войне, отгремевшей почти сто лет назад, об экспериментах по созданию «Козыря», чтобы переиграть нацистов и о записях, заботливо сохраненных потомками немногих оставшихся в живых генетиков… И о том, как потомки воспользовавшись разработками дедов, создали «Козырь». И сколько ни в чем не повинных «карт» было загублено при этом, и какую роль во всем сыграл Марк…
— Стоит отдать Марку должное, он хоть и был сукой, «масть» свою холил и лелеял. Насколько я понял, он создавал полностью подконтрольную себе Колоду. Ручные «карты» послушнее и сговорчивее чем мы все. Между нами не было любви… По сути, теплые отношения были только между мной и Кирой. Но об этом остальные не знали. И это… слишком глубокое и личное. Твои же коллеги были бы ему совершенно индифферентны, просто потому что его «марионетки» закидали бы их шапками.
Влад невесело рассмеялся, залпом допив оставшийся в чашечке кофе.
— Не смешно, Ястребов. Он бы такое тут устроил, что начало девяностых показалось бы эпохой застоя. Вот только сейчас изображает из себя овощ и, и, боюсь, таковым и останется, — он умолк, а потом спросил почти с надеждой: — Кира?
— Спит, — выдохнул тот, заглянув в спальню. Так тихо. Монотонно, усыпляющее тихо. А он так устал.
— Ладно… держись там, постараюсь что-нибудь придумать, чтоб сменить тебя…
— Нет, Илья, никого из «карт» я сюда не пущу. Посторонних — тем более, — а потом, помолчав, закончил: — Я не смогу без нее, Илья… Без него мне жизни не будет.
Она проснулась сразу и резко. Вскинулась, открыла глаза и замерла, глядя на солнечные зайчики на потолке. Тихо… Даже вода из крана не капает. Только дыхание, да тихий шорох больших часов, висящих на стене в коридоре.
В голове тоже была тишина. А еще пустота. Кира медленно повернулась к лежащему рядом молодому мужчине. Горько улыбнулась, коснувшись кончиками пальцев залегших под глазами почти черных кругов от усталости. Потянулась вперед, невесомо поцеловала обветренные губы и встала с постели.
Тело казалось чужим. Непослушным, неповоротливым. Мышцы затекли, а еще где-то внутри клубилась боль. Не яркая и острая, но ощутимая. Такая, которая обычно бывает после близости с Ильей. Такая же, как осталась после… близости с Владом.
О, да, она ее помнила. Она все помнила.
Дверь в ванную комнату закрылась бесшумно. Ледяная вода жалила кожу, но Кира только сильнее выкручивала кран. Только бы проснуться. Вытрясти из головы этот туман. И голоса, которые сейчас звучали лишь фоном. Странно, но она привыкла. Она просто к ним привыкла. Как и к тому, что, кажется, каждая клетка тела теперь состоит из энергии, всей той масти, которую она… которую…
Тихо, отчаянно застонав, она изо всех сил ударила сжатым кулаком в кафельную стену. Плитка раскололась, но девушка этого даже не заметила. Закусив губу почти до крови, выключила воду и вышла из кабинки.
Собиралась она быстро и очень тихо. И присела только за стол в кабинете, обреченно, но решительно глядя на чистый лист бумаги…
…«Я надеюсь, что вы меня поймете. И простите. Я стала монстром, я опасна. И больше не могу, не имею права находиться там, где я могу принести столько бед. Поэтому не ищите меня. Я прошу. Это сильнее меня, а я слишком слаба, чтобы сопротивляться генетически заложенной программе. Да, я узнала о себе много нового. Но сейчас это уже не важно. Сейчас я надеюсь только на то, что мои… новые способности не настолько велики, как мне кажется, и я найду место, откуда не смогу достать никого из вас. Простите, что оказалась настолько слабой. Но так будет лучше для всех нас. Я люблю вас. Я просто люблю вас.