— Кира… как бы так сказать… понимаешь, мне нравилось то, как ты забираешь у меня силу. Что касается Ильи… Ну, да, головную боль он снимать мастер, но мне этот способ применительно к нему как-то не очень нравится, — Влад вздохнул, пряча… смущение, а потом осторожно приобнял девушку. — Это называется эгоизмом? Наверное, да. Тогда просто возвращайся, хорошо?
— Дурачок ты мой, — Кира нежно провела ладонью по его макушке. — Если силы немного, достаточно одного прикосновения. Или ты думаешь, что Марк у Артура энергию забирал так же, как я у тебя? — она мягко улыбнулась. — Просто это нравилось нам обоим и другого способа мы не знали. А я уверена, что он есть. Ты больше не пуст, Влад. Ты не «слепой» и не ищейка. У тебя есть эмоции и теперь тебе есть чем заняться — учиться узнавать их и различать. А я вернусь, хороший мой. Обязательно. Береги «мелких» и на подначки Ильи не поддавайся.
— Слушаюсь и повинуюсь, моя королева, — тихонько шепнул ей на ушко Влад и мимолетно коснулся щеки губами. — Наверное, я мог бы в тебя влюбиться, если бы не знал какое это нервное дело, — он улыбнулся и шагнул назад, отпуская девушку. — Но я знаю совершенно точно, что буду по тебе скучать.
— И это все? После всего, что было, я заслуживаю только целомудренный поцелуй в щечку? — в потемневших глазах бесились черти. Совсем, как раньше. — Не говори Илье, где я, ладно? Хотя он вряд ли спросит, — на дне черных зрачков затаилась грусть.
— Даже если пытать станет, не скажу, — Влад бросил свой пустой стаканчик в урну у стойки и, заключив ее лицо в ладони, прижался губами к губам. Страсть полыхнула внутри, растекаясь по венам огненным валом. Его тянуло к ней ничуть не меньше, чем раньше. — После всего, что было, ты заслуживаешь того, чтобы тебя на руках носили. Но героем твоего романа буду не я.
— Герой моего романа меня не поймет, — грусть Киры была физически ощутима. — И, кажется, он больше не хочет им быть. У всего есть предел. Даже у терпения Короля Пик. Я хотела бы взять тебя с собой, но это будет не правильно. Я сама должна со всем справиться.
— Он поймет, — убежденно сказал Влад. — Он любит тебя. Ты любишь его. Ты сейчас как герой «Унесенных ветром». Рэт Батлер уходит прочь, а Скарлетт остается. Она много думает о происходящем. Но все равно они в итоге вместе. Так что думаю, он тебя и на Дальнем Востоке найдет. Ну, или дождется. Может, я тебя тут сейчас заболтаю, твой самолет улетит, и Илья в лучших традициях романтических фильмов ворвется в зал, чтобы быть с тобою вечно?
— Это не кино, — Кира улыбнулась, прислушиваясь к тому, как объявляют регистрацию. — Мне пора. Присмотри за ним, ладно? И за младшими. Видишь, я оставляю тебя нянькой, — она тихо рассмеялась, легко и как-то осторожно коснулась его губ. — И звони, если что. Я не навсегда уезжаю и не в тайгу собираюсь.
— А можно звонить просто так? Мне будет не хватать твоего голоса, Кииирааа, — он протянул ее имя, наслаждаясь звуком. Отпускать ее не хотелось. Казалось — отойди на шаг и все. Конец. Она растает как русалочка на рассвете, превратится в морскую пену.
Если тебя не будет ждать Илья — тебя дождусь я.
Он не сказал этого. Просто улыбнулся и пожал ее руку.
И каждый раз навек прощайтесь, когда уходите на час.
— До встречи, — она улыбнулась, легко погладила костяшки его пальцев и исчезла в толпе. Сердце сжалось, завыло, но она велела ему заткн уться. Но расслабиться она смогла только когда позади остались досмотр, долгие минуты ожидания посадки, автобус и трап. Кира пристегнулась и отвернулась к иллюминатору. За огромными панорамными окнами аэровокзала кипела жизнь. Кто-то кого-то ждал, кто-то волновался перед полетом, кто-то злился из-за задержки рейса. Но она чувствовала, что где-то там, внутри этого монстра из стекла и бетона есть человек, который не уйдет, пока не взлетит ее самолет. Он будет стоять и смотреть на информационное табло, искренне желая ей удачи. Он непонятный, странный, но такой теплый. Нелюбимый.
— …в твоем возрасте это просто смешно. По статистике в автомобильных авариях гибнет в день больше сотни человек, — голос женщины, донесшийся откуда-то из-за спины, был усталым и раздраженным.
Кира вздохнула и закрыла глаза, прислушиваясь к себе, своим ощущениям. Комок страха и нервов… Тот, кто сидел в кресле позади нее действительно боялся летать. Хотя «боялся» — это слабо сказано. Его буквально трясло от ужаса. Жаль, что она больше не способна подарить радость от полета, безоблачного неба и чувства свободы. Боже, как же жаль…
Гул начавших работать двигателей самолета заглушил гомон устраивающихся пассажиров, рассказывающую о правилах безопасности стюардессу, и Кире показалось, что салон словно начало наполнять… нечто. Черное, уродливое. Паника. Липкий ужас. Вот он коснулся маленького ребенка, терпеливо стоящего у кресла и ждущего, пока мама устроится и возьмет его на руки, и тот захныкал. Большие глазенки заискрились от слез, тонкие пальчики вцепились в мамину юбку. Кира зарычала про себя и вдруг то, что она ощущала, видела, как черный сгусток негативной энергии отхлынул, словно окутал ее и… влился в нее. На короткий миг у нее перехватило дыхание от шока и невольного ожидания боли, но вместо этого по телу прокатилась волна легкой эйфории и исчезла. Пару мгновений Кира сидела неподвижно, пытаясь осознать то, что произошло и даже не почувствовала, как самолет выруливает на взлетную полосу и набирает скорость.