«Ястребов Владислав Андреевич, 19… года рождения, пол мужской, не привлекался, не состоит…» Совпадение — 72 %.
— Если я что-то смыслю в колбасных обрезках, то у тебя, брат, крупные неприятности. И даже не у тебя. Ты же знаешь, что в этом деле хватило бы и 55 % соответствия. А вы с ним близнецы. Максимально допустимое значение.
— Я знаю, — резко оборвал его Влад. — Этого достаточно, чтобы не брать официального разрешения на проверку на воздействие. Я иммунен. Я не способен к воздействию. А он никогда не контактировал ни с кем из «карт».
— Ты не можешь этого знать доподлинно, Владька. Он мог влипнуть в историю и не сказать о ней тебе просто потому, что тебе забот хватает, мягко говоря. Да и скажи, когда вы с ним вместе без повода просто куда-то выбирались? Ты даже не знаешь, продолжает ли он заниматься боксом, — Артур запил наспех проглоченный бутерброд кофе и прикрыл глаза. — Но обстоятельства бывают разные. Может его вынудили?
— Вынудить принять инициацию невозможно. Только добровольное решение, и это тебе не хуже моего известно, — хотелось просто сдохнуть на месте. Нет, этого не может быть. Севка не мог. Просто не мог. Но факты… в том подвале были следы крови. Следы ЕГО крови. Он сидел в том подвале вместе с «картой» запредельно высокого уровня. И они вышли оттуда. Оба. Живыми. А потом у двери…
Влад потянулся и взял свой телефон. Включил. Заметил несколько сообщений о пропущенных звонках. И голосовое сообщение от младшего что он в норме, что планирует заночевать у Даньки, потом смешок. Немного нервный. Невеселый. «Ладно, расколол, собираюсь по бабам…»
Телефон брата не отвечал. Абонент был недоступен. Совсем недоступен.
— Господи, что же ты натворил, мелкий…
Дима еще пару секунд смотрел на свое отражение в зеркале, а потом, резко выдохнув, вышел из ванной комнаты. Он еще успеет порефлексировать и умереть от жалости к себе, любимому. А сейчас… У него есть еще дела.
Севка все также сидел на кухне, сжавшись в комок. Чудо. В перьях. И не маленькое такое чудо. Спортивно-подтянутое. И наивное. Такие, как он, в этом мире не выживают, будучи «картами». Но быть тем, кто сломает этого парня, Дима не хотел.
— Тебе придется повзрослеть, — Дима встал за его спиной и опустил на макушку руку. — И быстро. Жизнь сама лишит тебя наивности, но я хочу, чтобы ты, по крайней мере, дожил до этого момента. А еще я надеюсь, что у тебя очень хорошо развито пространственное и прочие воображения. Потому как если у тебя этого нет, тебя проще сразу застрелить, чтобы не мучился.
Сева вздрогнул и обернулся к нему, глядя в глаза снизу вверх, из-под завесы волос.
— Это было бы лучшим выходом из положения для вас. Но с другой стороны, быть причиной твоей безвременной кончины я не хочу, — он помолчал минутку, еще раз вздохнул, совсем как печальный спаниель. — Я боксер. И еще довольно долго занимался танцами. С пространственным воображением у меня вроде как все в порядке было.
— Прекрати жалеть себя, — Дима повернул его голову к столу, на котором все еще стоял нетронутый ужин. Выдохнул и накинул на еду маскирующий морок. — Это самое простое и в то же время одно из самых полезных воздействий. Первая ступень, работа с неподвижным объектом. Готов? Ты должен сосредоточиться.
Пусто. Пустые чистые тарелки и ничего больше. Сева нахмурился. Дима ощущался позади как нечто незыблемое. Само собой разумеющееся. Он там был, он там есть и будет. И даже когда в кухне он отсутствовал, то все равно ощущался там, за правым плечом.
Еда там есть. Ее там не может НЕ быть. Он сам раскладывал ее по тарелкам. Он помнил запах картошки и свежего салата и как благоухающий ужин был выложен. Он там просто есть. Даже несмотря на иллюзию.
Как сделать так, чтобы она снова появилась? Нет, стоп, что вообще сделал Дима? Заставил его глаза не видеть? Обманул? Заставил мозг поверить в то, что на тарелках нет ничегошеньки?
Собственное тело ощущалось как нечто… значительно большее, чем обычно. Ниточки-лучики, обрывки-шлейфы. И даже от вытянутой руки расходятся в стороны незримые волны. И сталкиваются. С чужими волнами, накрывающими стол.
— Что ты сделал?..
— Я же говорил, что не спец по теории, — Дима улыбнулся одними уголками губ. — Я не знаю, почему получается именно так и как вообще это работает. Я просто знаю, что нужно делать. Есть два способа подобного воздействия. Первый — ты как бы «размываешь» объект. Разбираешь на молекулы и рассеиваешь в воздухе. Разумеется, в своей голове. А когда твое воображение дойдет до финальной стадии, ты просто концентрируешься и посылаешь импульс. Это самый простой способ, но добиться идеального результата трудно. Это как картинка на компьютере. Пока она в удобном размере, не видно огрехов, но как только увеличиваешь, появляются пиксели, а само изображение размывается. В данном случае размывается та поверхность, над которой ты «рассеиваешь» свой объект, — Дима снял морок и отошел к раковине. — Попробуй сам.