Стремительно сорвавшись со своего места, моя бойкая сестренка без лишних слов метнулась к Тао-Фану и припала губами к краю чаши, которую коварный дух услужливо ей подставил.
– Нет! – само собой вырвалось у меня.
– Поздно, братец, я в деле! – с не ко времени задорным видом повернулась ко мне девочка.
– Твоего ж астрала набекрень! – сглотнув, я покосился на Светку – уже, впрочем, зная, что сейчас сделаю.
Каратова коротко мне кивнула, и мы с ней синхронно двинулись к чаше – в очередь за Тоётоми и Змаевич. Не отстали от нас и Муравьева с Воронцовой.
Напитка хватило всем.
Глава 23
в которой я вхожу в круг
– Это мы где? – осведомилась Юлька.
Книги перенесли нас семерых на край крутого обрыва. Внизу, по дну оврага, бежала кишащая крокодилами неширокая речушка. За оным оврагом начиналась поросшая желтоватой травой равнина с редкими темными пятнышками рощиц и перелесков. Белое солнце почти касалось горизонта, но припекало, как в жаркий летний полдень.
Я обернулся, уже догадываясь, что обнаружу за спиной: так и есть, за редкими пожухлыми кустиками виднелся покосившийся частокол.
– В желтой-жаркой Африке, в восточной оной части, – ответил я сестренке. – И по совместительству – так называемом Пупе Земли… Если не получится с магией, не пугайтесь: это «пятно», – предупредил затем своих спутников.
– Не похоже, чтобы не получалось… – из реки по склону обрыва в нашем направлении неосторожно метнулся буро-зеленый крокодил, и Светка сбросила его назад, угостив небольшим файерболом. – Все работает!
– Я вам, друзья, больше скажу! – Воронцова подняла левую руку, демонстрируя нам кисть: все ее пять пальцев были на месте, целы и невредимы.
– Оши считает, что это из-за того лунного порошка, – подключилась к разговору Машка. – Внутри каждого из нас теперь все равно что по активному Слепку! И знаете еще что… Кажется, ко мне вернулась магия! – на этот раз файербол достался крокодилу, который на нас и не смотрел, спокойно себе лежал в речке, но лучшей мишени Муравьева, как видно, не нашла. – Это я сама, без Оши! – самодовольно пояснила она.
– Вот здорово! – чуть ли не подпрыгнула на месте мелкая.
– Досадно только, что все это – ради Смерти, – буркнула Милана. – Сейчас бы наведаться в Москву, поговорить по душам с Романовым…
– Мы заключили астральный контракт, – напомнил Ясухару. – Пути назад нет!
– Да знаю я, – скривилась молодая графиня. – Уж и помечтать напоследок нельзя!
– Куда теперь? – спросила между тем у меня Светка.
Я распахнул книгу.
«Ступайте внутрь» – значилось на странице.
– У меня сказано, что надо куда-то зайти! – вездесущая Юлька уже прочла тот же приказ – в своем экземпляре «Ди Сы». – Вот только куда?
– Там должна стоять хижина, – указал я на частокол за нашими спинами. – Наверное, речь о ней.
– Ты уже бывал здесь, чухонец? – обернулась ко мне Воронцова.
– Да, – подтвердил я. – Это то самое место, где мы с Киром встретили Тао-Фана.
– А, понятно, – кивнула Милана.
Хотел бы я сказать то же самое! Но у самого у меня сейчас вопросов было куда больше, нежели ответов. Почему книги перенесли нас именно сюда? Потому, что это место мне знакомо? Или потому, что оно знакомо Князю? Но он же говорил, что не имеет отношения к «Ди Сы»! Лгал? Или все дело в пресловутом Пупе Земли, куда, если верить Ольге Кузяевой, должны сходиться все нити и где просто обязаны скрываться все причины? Где, опять же, по ее словам, когда-то зародилось человечество – и где теперь – в нашем лице – примет последний бой?
– Идем! – заявил я, от души тряхнув головой.
Что толку гадать? Скоро все узнаем!
Похожий на огромный пчелиный улей домик оказался там, где я и ожидал его найти. Выглядел он теперь даже еще невзрачнее, чем раньше: тогда у него хотя бы имелась сплетенная из лозы дверь – теперь же та валялась отдельно, на сухой, потрескавшейся земле, и узкий вход даже символически ничто не закрывало.
– Думаю, нам туда, – бросил я, на всякий случай сверившись с книгой – никакими новыми записями та меня, правда, не порадовала.
– Приют убогого чухонца, – хмыкнула Милана, смерив «улей» скептическим взглядом. – То есть прости: убогий приют для чухонца и его друзей!
– Чем богаты, – развел руками я – и переступил порог.
Миг – и я стою внутри. Вот только не внутри утлого деревянного домика с земляным полом, без окон и мебели. Я увидел просторный круглый зал с украшенными яркими фресками стенами и высоким сводчатым потолком. Под ногами – мраморные плиты. На которых чем-то буро-алым была начерчена крупная пентаграмма – один только вписанный в нее круг составлял в диаметре пару саженей.
Духоловка? Едва ли действующая – положенных горящих свечей по углам пятиконечной звезды не наблюдалось. Зато внутри круга лежал короткий кинжал с украшенной красным камнем рукоятью.
Засмотревшись, я замешкался, и шагнувшая следом за мной мелкая врезалась мне в спину, заставив сделать пару торопливых шагов вперед.
– Ух ты! – произнесла моя сестренка, в свою очередь освобождая проход следующему из наших. – Тут ты тоже уже бывал? – спросила она у меня.
– Тут – нет, – я обернулся: никакого дверного проема позади меня не имелось – Светка, появившаяся в зале вслед за Юлькой, вышла прямиком из фрески с изображением гарцующего над белой крепостной стеной, отдаленно напоминавшей московский кремль, вороного Центавруса.
– Ого! – не сдержала удивленного возгласа и Каратова.
– А эти картинки что-то значат? – спросила тем временем мелкая, указав на стены.
Я присмотрелся внимательнее: фрески изображали отнюдь не только Центаврусов – были тут сцены боя мага с серой сколопендрой и, скажем, нападения на деревеньку стаи ковидл – жители в панике разбегались, а крылатые твари преследовали их. Встречались и вполне мирные картины: пожилой правитель на троне – внешне скорее европейский король или герцог, а не русский царь – в окружении вельмож, крестьяне в поле, плывущий среди облаков ковер-самолет с одиноким, устремившим вдаль задумчивый взгляд пассажиром…
– Посмотрим, не говорит ли чего на этот счет книга, – пробормотал я, в очередной раз раскрывая «Ди Сы».
Свежая запись там и впрямь появилась, но касалась она вовсе не фресок: «Шестеро вошли, и впредь ни дух, ни человек не переступят сего порога, только Смерть», – высветилось на странице.
Я оторвал взор от фолианта: в зале нас и впрямь уже было шестеро: я, Светка, Юлька, Машка и Милана успели отойти от стены, Ясухару как раз вынимал из фрески руку с книгой.
– Инна осталась там? – спросил я.
– Почему? Идет за мной, – откликнулся Тоётоми, оборачиваясь на ходу. – Шла, – нахмурился он, не обнаружив за спиной Змаевич. – Мы хотели шагнуть вместе, однако вход слишком тесный… Но она держалась за книгу!
– Значит, будет жить, – пожала плечами Воронцова.
– Оши тоже не пропустили! – сообщила тут нам Муравьева. – На входе ее от меня как отрезало!
– «Впредь ни дух, ни человек не переступят сего порога…» – пробормотал я себе под нос строку из книги.
Между тем японец судорожно толкнулся рукой в стену, из которой только что вышел – его пальцы уперлись в непреодолимую преграду.
– Все, кто должен был войти – вошли, – заявил я, еще раз перечитав запись в «Ди Сы». А под той уже появилась еще одна. – Мне сказано войти в круг и взять кинжал, – зачем-то поделился я прочитанным со спутниками.
– А мне – встать у кончика луча звезды! – с энтузиазмом сообщила моя сестренка.
– Мне тоже, – в свой черед поведала «длинноножка».
– Логично: один в центре, пятеро вокруг, – понимающе кивнула Воронцова. – Мы будем играть роль этаких живых Слепков, активирующих духоловку, а чухонец окажется внутри – и заколет кинжалом центавруса, когда тот попадется в ловушку.
– Звучит стройно, – кивнула Муравьева.
– Тогда приступим? – предложила мелкая, решительно направляясь к ближайшему лучу звезды. – Чур я тут!
– Погоди, я первый, иначе потом не попаду в круг! – притормозил я ее.