И закрылась бы навсегда эта Аделаидина страшная катастрофа, произошедшая с Большим Городом, если б не прозвучал дикой какофонией заключительный аккорд оглушительной кантаты.
На следующий Новый год бабуля, которую в тюрьму почему-то так и не посадили, прислала им четыре билета на московскую «Ёлку в Цирке». Она их передала через каких-то знакомых. Может быть, она не хотела нарушать традицию, по которой Аделаида каждый год ходила зимой с дедой в цирк? Мама билеты с отвращением приняла, опять полдня кричала про «проданную квартиру» и «убийцу», не порвала их и не выбросила. В воскресенье они всей семьёй поехали в цирк. А когда они – мама, папа и Сёма в антракте пошли в туалет, то случайно встретили бабулю в фойе. Мама очень удивилась, а потом мама, папа и бабуля долго и горячо что-то друг другу говорили на почти непонятном взрослом языке. Скорее всего, опять про квартиру. Говорили некрасивые слова «нотариус», «по доверенности», потом ещё что-то. Бабуля говорила, говорила, говорила, чуть не заплакала, а потом сдержалась и сказала, что в конце после представления, если они не хотят к ней «домой», то она хотя бы отвезёт их всех четверых на междугороднюю автобусную остановку.
Аделаида очень обрадовалась: и что бабуля снова появилась, и что отвезёт их, потому, что на улице пошёл дождь со снегом, задул ветер и стало очень холодно. Родители, несколько растерявшись от неожиданности, вроде сперва согласились, хотя и говорили, что ни за что больше не сядут в эту «проклятую машину подлой воровки», которая «убила деду»:
– Ну, хорошо! Вези, если тебе так хочется! – мама сделала гордое лицо и отвернулась.
– Чёрт с ней! Пусть везёт! – бросила она папе через плечо, проходя к входу сектора.
И тут внезапно, к дикому ужасу Аделаиды, папа, первый раз в жизни, вдруг заистерил так, что на него оглядывались сидящие в буфете люди:
– Нэт! Я сказал – нэт! Я сказал, что в этот машину с нэй ныкада болше не сиаду! (Я сказал, что в машину с ней больше никогда не сяду!), – и внезапно выдал нечто уж совсем несуразное, такое, что у Аделаиды вычеканилось в мозгу заглавным шрифтом и стальными буквами на всю жизнь. – Люче я вазму Сому на руки и уйду адын куда-нибуд!
Это было первым откровением для Аделаиды: оказывается, её «братик» – это всё самое дорогое, что у папы есть, если он собирался «брать» его «на руки» и куда-то бежать, спасая от соседства «убийцы» в маленьком горбатом «Запорожце». Если эта «убийца» такая опасная, что детей надо «спасать», то почему только Сёму?! Разве она папе никто?!
Эта история с цирком и стала началом конца такого славного, беззаботного и солнечного детства Аделаиды.
Глава 12
Что ей деда говорил в тот вечер на берегу моря под шелест волн? Многое. Но, всё равно – она помнила каждое слово, хотя половину не поняла, а во вторую половину просто не поверила! Не так, чтобы совсем не поверила, просто как-то уж очень было похоже на страшную сказку. Поверила как в сказку.
– Знаешь, – сказал он тогда, глядя не на неё, а куда-то вдоль берега, на огни набережной, отражающиеся в ряби воды и пропадающие где-то далеко-далеко – я ведь не совсем твой дедушка…
– Ой, да знаю, знаю!.. – радуясь, что сейчас темно и посему не видно, от души скривившись, стала поддакивать Аделаида. – Конечно! У меня теперь есть младший «братик», которого я должна «любить», как говорит мама, должна ему во всём уступать, защищать во дворе, давать свои игрушки. У меня ничего своего нет, у нас всё «наше». Ты не совсем мой, но и его дедушка. Знаю… конечно…
– Нет! – Деда глубоко вздохнул. – Хотя, в некотором смысле да, – он мягко остановил её, прикрыв рукой детскую пухлую ладошку.
Внезапно от этого поспешного «Нет!» и тепла его руки Аделаиде стало холодно и тревожно! Она поняла, что сейчас услышит нечто, что захочет поскорей забыть, просто выбросит# из памяти. Только всё оказалось не гак страшно! То, о чём говорил деда – не могло быть правдой. Он всё придумал! Ну, и ладно! На то детям рассказывают сказки и приключения. Она быстро успокоилась и повеселела. Правда, один только вопрос мучил её: для чего он всё это придумал? У всего должен быть смысл. В сказках добро всегда побеждает зло, и их рассказывают, чтоб дети, как это называется? Ах, да! Делали выводы! А зачем деда это сочинил и рассказал ей? Какие выводы должна делать она?!
– Да, никакие! – решила она. – Рассказал, и всё! Мало ли чего и я могу насочинять!