Старик пошарил рукой под стойкой. Вытащив из-под нее широкую фарфоровую чашу с высокими стенками, он опустил в нее осколок Сердца лахорга и налил воды из серебряного кувшина.
С минуту ничего не происходило. Дама подняла брови и вопросительно посмотрела на торговца. Старик нахмурился и левой рукой покачал чашу, пустив по поверхности воды маленькие волны.
Неудача?
Как обидно!
Вода вдруг ярко полыхнула индиговым и алым. Старик выронил из руки кувшин и тот сильно ударил его по ноге. Но Старый Ву не заметил этого. Он не мог оторвать глаз от расплывающихся по чаше радужных разводов.
По поверхности воды пробежали белые стрелки. Миг - и она застыла льдом. В следующее мгновение чаша с грохотом лопнула. Осколки фарфора и льда разлетелись по всему магазину. На неровном обломке остался лежать только бледно-голубой треугольник Сердца лахорга.
Старый Ву долго в задумчивости смотрел на него, что-то шепча и загибая пальцы.
Северянка осторожно, кончиком туфли, оттолкнула кусок льда, который упал ей под ноги, и неуверенно спросила:
- Господин Ву, это так и должно было быть?
- Э-э-э… изумляющая взор госпожа, это крайняя редкость… Обычно вода лишь охлаждается, - пробормотал торговец, но тут же оживился. - Но теперь вы видите, какой поистине необыкновенный кусок Сердца лахорга может достаться вам? Верьте мне, госпожа, такого нет ни у кого!
Рядом с дамой появилась девочка, которая все это время усиленно доказывала, что лица у обезьян вовсе не так выразительны, как у детей. Но теперь, когда что-то взорвалось - ей стало интересно. Она подняла с пола кусок льда и принялась скрести им по стеклу шкафа.
Пронзительный и гадкий звук раздался в магазине. Дама поморщилась и, отобрав у дочери лед, уронила его на пол. Вытерла руки платком и вновь повернулась к торговцу:
- Хорошо, - произнесла она, - так сколько оно стоит, это Сердце?
- Осколок Сердца, моя госпожа, прошу простить мою невежливость… Осколок. Стоит же он недорого, совсем дешево! Только для вас, прекрасная госпожа! Всего-навсего двадцать пять тысяч сэгнату.
- Дорого, господин Ву. Неужели оно может столько стоить?
- Верьте мне, моя госпожа, оно не может стоить меньше, чем двадцать три тыся…
- Четырнадцать.
Старый Ву посмотрел на фарфоровые осколки и куски тающего льда на полу и поклонился.
- Хорошо, восхищающая взгляд госпожа. Только ради ваших коралловых губ и тонких яшмовых рук, что подобны невозможно прекрасному сну… Старый Ву отдаст вам это замечательное, изумляюще редкое Сердце за девятнадцать тысяч семьсот сэгнату!
Северянка покраснела и согласно кивнула.
- Завтра приедет мой человек, привезет деньги и заберет… его.
Старик в волнении потер руки и бросил взгляд в сторону шкафа. Там девочка и обезьяна молча объясняли друг другу, насколько каждая из них гадка и ужасна. Девочка побеждала.
Старый Ву оживился:
- Госпожа, посмотрите, какая красивая обезьяна. Ваша дочка и моя обезьяна уже подружились. Не стоит их разлучать… Обезьяна очень редкой породы, верьте, Старый Ву не обманет вас. Берите обезьянку, госпожа! Отдам за ничтожнейшую сумму, даже не покрою расходов на обучение животинки разным забавным вещам! Танцам, вычесыванию блох…
Дама сморщила носик.
- Блохи? У ваших зверей блохи?
- Что вы, прекрасная госпожа! Как можно! Они совершенно чистые и…
В этот миг девочка добралась-таки до обезьяны, которая сидела на шкафу и ухватила ее за нервно подергивающийся хвост. Та в ужасе заверещала и спрыгнула со шкафа на прилавок. Она упала на него и тут же метнулась к приоткрытой двери склада. Но девочка крепко ее держала, и обезьяна повисла на хвосте, раскачиваясь на углу прилавка, вереща и злобно скаля зубы.
- Настя! - прикрикнула дама на дочь. - Отпусти немедленно бедное животное!
Обезьяна замолчала и недовольно уставилась на даму. Та нахмурилась - в недавних криках обезьяны ей послышалось нечто знакомое. Слова?
Девочка с сожалением выпустила из рук черный хвост. Обезьяна шлепнулась на пол и с воплем радости метнулась на склад. Дверь захлопнулась за ней и стук возвестил - дверь надежно заперта на засов. Через мгновение - скрежет ключа в замке.
Крепость была готова к обороне.
Дама удивленно обернулась к торговцу. Старый Ву откашлялся и смущенно пожал плечами:
- Я же говорил вам, щедрая и прекрасная, словно весенний рассвет, госпожа, что зверюшки… обучены разным вещам.
- Вы о таких не говорили, - покачала головой северянка.
- Нет? Но…
- Обезьяну мы не будем покупать! - твердо произнесла дама, подозрительно глядя на запертую дверь склада.
Девочка тут же скорчила унылую физиономию, достала из кармана гвоздик и принялась ковырять им в драгоценной раковине-хоолми. Старый Ву поспешил спасти свой товар.
Дама взяла девочку за руку, кивнула торговцу и вышла из магазина.
Старик с облегчением прислонился к прилавку, затем достал из угла кресло и устало опустился в него. Покачал головой. Поистине - сегодня день чудес! Все ведет себя не так, как должно. И клеймо Кейку - ну почему оно так мерцало? Ведь то действительно подделка, причем недавняя. И Сердце лахорга… Лед! Как такое может быть?
Он вздрогнул. Ему вдруг послышался чей-то сухой смешок. Торговец в страхе огляделся. Подбежав к двери магазина, он быстро запер ее на все засовы и опустил внутренние жалюзи. Когда магазин оказался полностью закрыт, старик несколько успокоился и решил заварить чай. Вскоре чай был готов и он позвал обезьян. Те выбрались - одна из-под прилавка, другая - из склада. Обезьяны уселись на прилавке, неподалеку от старика. Старый Ву мрачно на них смотрел и пил чай.
Обезьяны мрачно зыркали в ответ.
Старик отставил чашку и начал набирать злость. Через пару минут ее стало вполне достаточно.
- Что я скажу вашим семьям! - потрясая худыми руками с тонкой сеточкой вен, кричал Старый Ву. - Люди не хотят брать вас к себе! Вы слишком подозрительно себя ведете!
- А не надо нос постоянно щупать. Кто возьмет обезьяну с распухшим носом? - тихо пробормотала одна из обезьян.
- Что? Что ты сказал Амхин? - возопил старик. - Еще и неуважение к старшим?
Обезьяны мрачно и упрямо молчали.
Старик упал в кресло, достал из-за пазухи платок и вытер им пот со лба.
- Лапы подбери! - взревел он, ткнув рукой в сторону обезьяны по имени Амхин.
Та судорожно прижала к животу среднюю пару рук.
- Все катится с горы… - удрученно бормотал старик. - И еще вы не продаетесь! О чем думали ваши родители, когда зачинали вас? О том, что добрый Старый Ву будет всю жизнь кормить вас? Нет! Я отправлю вас обратно в горы, к семьям.
Он взял чашку и выпил чая. Чай оказался совсем холодным. Старик огорченно покачал головой. Еще и это! Столько неудачных событий сегодня. Обязательно произойдет что-то очень плохое.
Надо отдохнуть.
Спустя час Старый Ву сидел на крыше своего трехэтажного дома в западном пригороде Старого города Кинто. Многим не очень нравился этот район - слишком близки промышленные кварталы города, всего-то с пять-семь километров. Но старик привык к своему дому. Они были вместе долго, слишком долго, чтобы дом мог сменить хозяина.
Или чтобы Старый Ву смог бы отдохнуть в каком-то ином месте.
Тут он был дома. Так долго, как только помнил себя.
Он прижмурился, наслаждаясь тем, как закат неспешно заливает небо и облака багрово-фиолетовым. Было тихо, так тихо, как это бывает лишь летом на переломе периода Вечернего Волка, когда птицы еще не отошли от дневной жары, а люди уже закончили работу.
Кресло, в котором он сидел, расположилось под высоким деревянным навесом. Навес был похож на небольшое, и от того захудалое деревенское святилище, поставленное в честь местного ками. Впрочем, это и было святилище, - когда-то. Его давно не обновляли, и вряд ли хоть самый мелкий дух согласился бы явиться в нем. Ведь с того времени, как этот малый домашний храм был поставлен на крыше дома, прошли сотни лет. Храм пришел в негодность, да и Старый Ву не слишком жаловал обряды призыва духов. Изредка он сам назвал себя ками, и это было не слишком далеко от правды.