– Может, ты и прав, – сказала она и вдруг чмокнула меня в щеку. Абсолютно нечувственный поцелуй, но с примесью странной свежести и цветочных ароматов. – Большое спасибо. Давай еще поговорим, только не о личной жизни, меня и без того от нее тошнит.
Поговорили о кино. Как ни странно, но эта запуганная мышка больше всего на свете обожала фильмы ужасов. В частности, производства небезызвестной фирмы Трома. Тихо хихикая, Рита рассказала, как по ночам, когда Сергей уже вовсю храпел в соседней комнате, она садилась почти вплотную к плазменной панели и включала нечто эдакое, с мясокровищей.
– Это у тебя, видимо, на почве работы, – предположил я, вспомнив, что моя собеседница работает бухгалтером в строительной фирме, – после трудового дня неизменно возникает желание прикончить пару-тройку особенно любимых сослуживцев.
– И не только, – махнула она узкой ладошкой. – Вокруг так много хороших, милых людей, обожающих делать пакости.
– Есть такое дело, но вообще-то, глядя на тебя, скорее представишь тебя за просмотром чего-то романтического, с принцами на белых конях, ну или, как вариант, с нежными вампирчиками.
– Нежными? Мне больше нравятся вот такие… – Она повернулась ко мне и, подняв руки со скрюченными пальцами, открыла рот, полный ровных ослепительно-белых зубов: – У-у-у! Страшно?
– Аж уписался. Ну, думаю, если как следует потренироваться, то парочку хомячков ты запросто напугаешь до икоты.
– Ах ты, засранец! – ткнула она меня кулаком и вдруг посерьезнела: – Почему мы с тобой раньше никогда не разговаривали? Потому что я такая – никакая?
Интересно, она думает, я ей правду скажу? Но, вообще-то, собеседник она действительно очень неплохой. Намного, кстати, лучше моего товарища. А если к ней притерпеться, то и на мордаху – ничего. Не Вера, естественно, но и не ужас-ужас.
– О чем с тобой говорить, – отмахнулся я, решив свести все к шутке. – Ты ведь наверняка даже не знаешь, как «Спартак» последний раз сыграл.
– А ты сам-то знаешь? – Она громко рассмеялась и тут же зажала рот: – Ой! Сергей говорил, ты футболом не интересуешься. Вроде как – книгами.
– Угу. – Меня несколько смущала затронутая тема. – Причем их тематика несколько связана с твоим любимым жанром, это – романтики: Шелли, Гофман, По, ну и еще целая куча других.
– Ух ты! – покачала она головой. – А у меня вот терпения никогда не хватало. Я вообще читаю чуть ли не по слогам. Когда с Родионом встречались, он мне все сам читал, у него так хорошо получалось, особенно стихи.
За спиной послышалось хлопанье крыльев, и я обернулся: птица, то ли удравшая от меня, то ли очень похожая на нее, опустилась на дерево, под которым дрыхли наши благоверные, и уставилась на меня сияющими желтыми плошками.
– Эй ты, – сказал я, и пернатое выдало в ответ целую тираду странных звуков, напоминающих человеческую речь.
Похоже, именно это я и слышал, когда шел через дорогу.
– Не трогай его, – дернула меня за рукав рубашки Рита. – Ты же видишь – ругается.
Мы посмеялись. Странное дело, давно я не чувствовал себя так хорошо и спокойно, как сидя на обочине дороги, ведущей хрен пойми куда, рядом с душевной дурнушкой, так заразительно хохочущей в звенящей ночи.
Разговаривая, мы и не заметили, как подкрался рассвет. Солнце неторопливо выбиралось из-за сверкающей полосы горизонта, рассыпая впереди августейшего тела шустрых разведчиков, взрывающих темные облака розовыми гранатами. Удивительно, но я, видимо, совершенно утратил способность ориентироваться. Или, как вариант, солнце карабкалось с северо-запада. Впрочем, мы ночью такие круги выписывали – какая там ориентировка!
С наступлением утра стало совершенно ясно: деревья вдоль дороги – определенно яблони, только дикие, но в самом что ни на есть майском цвету. Вот к чему приводят эксперименты со всякими ГМО, так скоро на вишнях кокосы объявятся.
Поднялся легкий ветерок и, вцепившись в зеленеющую листву, начал остервенело ее трепать, словно резвый щенок брошенную палку. Пискнула одна пичуга, следом – вторая, и вот уже целый хор перекрикивающих друг друга певцов возвестил о всеобщем пробуждении.
Рита внезапно сладко зевнула и положила голову на мое плечо. Жест оказался такой умилительно домашний, словно маленький котенок заполз на колени, и я с трудом удержался от желания погладить партнера по ночному бдению. Хм, а спать действительно хочется, и очень сильно.
– О, наши просыпаются, – подняла голову Марго и потерла кулаками красные глаза. – Ты такой смешной: глаза краснючие и морда белая-пребелая.