Лестницу он успел мельком разглядеть, еще когда открывал дверь, и теперь направился к ней, при каждом шаге ощупывая пол впереди ногой в мягком замшевом сапоге.
Вот и ступеньки.
Вверх.
Площадка. Промежуточная. Еще вверх.
Второй этаж.
Теперь — направо.
Ручка следующей двери с негромким щелчком поддалась, и Джош оказался в огромном коридоре. Здесь было значительно светлее — из высоких стрельчатых окон падал призрачный лунный свет, после чернильной темноты лестницы показавшийся Джошу едва ли не ослепительным.
Он быстро прошел в конец коридора, миновав несколько боковых анфилад, ведущих в покои барона, баронессы и той странной компаньонки, о которой упоминал Альберт.
Интересующая его дверь тоже поддалась легко; здесь снова было темно, и лишь узенькая полоска лунного света выбивалась из-под задернутой шторы.
«Если коллекция тут, то в такой темени недолго и разгрохать половину, а заодно и весь дом перебудить!» — с тревогой подумал Джош-Молчальник, но зажечь лампу все же не решился. Вместо этого он ощупью двинулся к окну, намереваясь раздвинуть шторы и воспользоваться естественным освещением, которого ему наверняка будет вполне достаточно.
Неожиданно рука его наткнулась на что-то гладкое и выпуклое; предмет качнулся, но Джош в последний момент успел подхватить его и поставить на место. Ваза! — дошло до вора, и он с двойным облегчением перевел дух: во-первых, его расчеты полностью подтвердились, а во-вторых, он прекрасно представлял, какого грохота только что чудом избежал. Подождав, пока сердце в груди успокоится, Джозеф благополучно добрался до окна и отодвинул штору. Поток лунного света хлынул внутрь мгновенно преобразившейся комнаты, и Джош удовлетворенно повернулся, желая осмотреть поле предстоящей «работы».
Но не огромные вазы китайского фарфора, не серебряные турецкие кувшины с лебедиными шеями и не миниатюрные золотые вазочки работы итальянских мастеров первыми бросились ему в глаза.
У двери стояла смуглая черноволосая девушка в полупрозрачном пеньюаре и с легкой усмешкой наблюдала за ним.
Сомнений не было — перед Мартой стоял вор. И, разумеется, не ворующий людские помыслы, как она сама, а обыкновенный домушник. Марте было немного страшно — в родных Шафлярах крали только скот, и с «обычными» ворами она до сих пор не сталкивалась — но любопытство пересилило. Светская жизнь успела порядком ей надоесть, а тут вдруг такое приключение!
Марта еще сама не знала, что будет делать. Проще всего было громко закричать, позвать слуг или самого барона — но вору ничто не мешало в любой момент высадить стекло и выпрыгнуть в окно, и кроме того… перед ней был в некотором роде собрат по профессии, ибо Марта отнюдь не строила иллюзий на свой собственный счет. Да и сам молодой человек, испуганно застывший у окна, был ей чем-то симпатичен.
И вместо пронзительного визга или сакраментального и совершенно идиотского вопроса: «Что вы здесь делаете?!» Марта просто констатировала:
— Вы вор. И пришли сюда за вазами барона.
— Да! — от растерянности Джозеф не нашелся, что соврать, и сказал правду.
— Тогда я бы посоветовала вам не брать китайские вазы — они очень хрупкие и тяжелые, вряд ли вы донесете хоть одну в целости. Кроме того, мне они очень нравятся.
— Вы, насколько я понимаю, Марта, компаньонка баронессы? — нашелся наконец пришедший в себя Джозеф.
— О, вам даже это известно! — Марта оценила наглость этого молодого человека и то, как быстро он справился со своей растерянностью. — В таком случае, представьтесь, раз уж вы знаете мое имя, а я ваше — нет.
— Джозеф Волож, — Джош слегка поклонился. Он и сам не знал, почему назвался своим настоящим именем.
— Джозеф? И вы уверены, что ваша мама звала вас именно так?
— Ну, вообще-то мама звала меня Юшкой… Юзефом. Но это было так давно…
— О, то пан поляк? — произнесла Марта на певучем подгальском наречии и не удивилась, услышав ответный вопрос:
— О, то пани полька теж?!
— Пани гуралька, — и оба с удовольствием перешли на родной язык.
— И что же пани Марта мне еще посоветует? — поинтересовался Джозеф. Судя по всему, девушка не собиралась звать на помощь, и у Джоша появилась надежда, что он сумеет выпутаться из этого дурацкого положения.
«А она, кстати, ничего. И не боится совсем», — отметил он мимоходом.
— Полагаю, вас интересует что-то достаточно ценное и не слишком большое, чтобы его легко можно было унести, — со знанием дела предположила Марта (именно этим правилом, усвоенным от приемного отца, она сама обычно руководствовалась, забираясь в тайники чужих душ).