— Что ж, я бы за ценой тоже не постоял. Но, когда я заключаю пари, мне нужен хоть какой-то шанс на выигрыш. Я говорил Вайо вчера, что не возражаю, если этот шанс будет совсем невелик…
— Ты сказал «один из десяти», Манни.
— Да, Вайо. Покажите мне шансы «за» и «против», и я ставлю на кон. Если вы можете их показать.
— Нет. Мануэль, не могу.
— Тогда к чему весь этот треп? Лично я не вижу ни единого шанса на победу.
— Я тоже, Мануэль. Но у нас с тобой разный подход к этому делу. Революция — это искусство, сам процесс творчества увлекает меня больше, чем конечная цель. Проигрыш меня не смущает — поражение может доставить не меньшее духовное наслаждение, чем победа.
— Только не мне. Очень сожалею.
— Манни, — внезапно заговорила Вайо, — спроси у Майка.
Я обалдел.
— Ты серьезно?
— Совершенно серьезно. Если кто-то и может рассчитать шансы, так это Майк. Ты со мной не согласен?
— Хм… возможно.
— А кто такой, осмелюсь спросить, — вмешался проф, — этот Майк?
Я пожал плечами.
— Да, собственно говоря, никто…
— Майк — лучший друг Манни. Он здорово рассчитывает шансы.
— Букмекер? Моя дорогая, если мы введем сюда четвертого, принцип трехчленных ячеек будет нарушен.
— Не понимаю, почему? — сказала Вайо. — Майк мог бы стать членом ячейки, которую возглавит Манни.
— М-м-м… верно. Снимаю возражение. А он надежен? Вы за него ручаетесь? Как, Манни?
— Это бесчестный неполовозрелый любитель розыгрышей, которого политика нисколько не интересует.
— Манни, я передам Майку твое мнение о нем. Профессор, он совсем не такой! И он нам нужен! По правде говоря, он мог бы стать нашим председателем, а мы — его подъячейкой. Исполнительной тройкой.
— Вайо, ты соображаешь, что говоришь? Может, у тебя кислородное голодание?
— Я-то о’кей, я же не нализалась так, как некоторые. Думай, Манни! Шевели мозгами!
— Должен признаться, — сказал проф, — что нахожу эти высказывания в высшей степени противоречивыми.
— Манни?
— Да ну тебя…
И мы, перебивая друг друга, рассказали профу о Майке, о том, как он «ожил», как получил имя, как познакомился с Вайо. Проф принял известие о появлении у компьютера самосознания куда спокойнее, чем я в свое время воспринял факт существования снега, когда впервые увидел его. Проф просто кивнул и сказал: «Ну-с, дальше». Потом спросил:
— Так, значит, это компьютер Смотрителя? Тогда почему бы вам не пригласить на наше заседание самого Смотрителя — на том бы и покончили?
Мы постарались разубедить его. В конце концов я сказал:
— Попробуйте посмотреть на дело так: Майк сам себе голова, в точности как вы, проф. Если угодно, назовите его разумным анархистом, ибо он разумен и не испытывает преданности ни к какому правительству.
— Если машина нелояльна по отношению к своему хозяину, почему ты считаешь, что она будет лояльна по отношению к нам?
— Я это чувствую. Я отношусь к Майку как к хорошему другу, и он отвечает мне тем же. — Я рассказал, какие меры предосторожности принял Майк, чтобы я не засветился. — Я не уверен, что он не сможет выдать кому-то наш засекреченный телефон или файлы с информацией, которую я передал ему на хранение. У машин способ мышления не такой, как у людей. Но я абсолютно уверен, что он не захочет предать меня… и, вероятно, сумеет как-то меня защитить, даже если кто-нибудь пронюхает о секретных файлах.
— Манни, а давай позвоним ему, — предложила Вайо. — После того как профессор де ла Пас поговорит с Майком, он поймет, почему мы ему доверяем. Профессор, мы не станем рассказывать Майку никаких секретов, пока вы его не проверите.
— Что ж, вреда, я думаю, от этого не будет.
— Честно говоря, я уже передал ему кое-какие секреты, — признался я. И рассказал им о магнитной записи вчерашнего собрания и о том, куда я ее заховал.
Проф был неприятно поражен, Вайо встревожена. Я сказал:
— Забудьте об этом. Никто, кроме меня, не знает пароля. Вайо, ты помнишь, как повел себя Майк, когда встал вопрос о твоих снимках? Он не покажет их теперь даже мне, хотя именно я предложил их заблокировать. Когда вы оба прекратите вибрировать, я позвоню ему, чтобы убедиться, что никто эту запись не вызывал, и попрошу ее стереть. Она исчезнет бесследно, ведь компьютер помнит все или ничего. А можно сделать еще лучше — переписать ее обратно на мой магнитофон, одновременно стирая из файла. Плевое ж дело, ей-богу!
— Не суетись, — сказала Вайо. — Профессор, я верю Майку, и вы ему тоже поверите.