Теперь умножьте эту кражу трех тысяч гонконгских долларов на многие сотни подобных.
Я не могу перечислить все жульнические уловки, которыми пользовался Майк, чтобы свести концы с концами в своих бухгалтерских книгах и скрыть тысячи мелких краж от выявления. Напомню лишь, что любой аудитор исходит из предположения, что машина честна. Он проводит несколько тестов, которые должны показать, что машина работает нормально, но ему и в голову не придет, что тесты ровным счетом ничего не доказывают, ибо машина жульничает. Майк никогда не крал по-крупному, чтобы не вызвать потрясений в экономике; он откачивал понемножку, как у донора берут пол-литра крови без всякого вреда для здоровья. Я даже не могу сказать, кто именно терял деньги — так часто они переходили из рук в руки. Но сама операция меня беспокоила, поскольку я был воспитан в правилах честности (обман Администрации не в счет). Проф уверял меня, что все это не более чем слабый инфляционный процесс, погашаемый тем, что деньги все равно возвращаются в оборот, и что мне не следует волноваться: у Майка все записано, и после Революции мы вернем долги, причем без проблем, ибо Администрация уже не будет сосать из нас кровь в таких масштабах.
Я пожелал своей совести спокойной ночи. Все это комариный укус в сравнении с теми мошенническими операциями, которые проворачивает любое правительство, финансируя войну. А разве революция не та же война?
Эти деньги, пройдя через тысячи рук (и каждый раз возвращаясь приумноженными с помощью Майка), стали главным источником финансирования «ЛуНоГо Компани». Компания была смешанная, на взаимных началах и акционерная. «Джентльмены риска» — гаранты акционерного капитала — вкладывали краденые деньги от своего имени. О бухгалтерии фирмы даже говорить не хочу. Поскольку учетом занимался Майк, то ни малейший намек на честность не марал совесть этого коррумпированного учреждения.
Тем не менее акции компании котировались на бирже Гон-конга-в-Луне, фигурировали в операциях Цюриха, Лондона и Нью-Йорка. «Уолл-Стрит Джорнел» назвал нашу фирму «привлекательным предприятием, рискованным, но доходным и обладающим большим потенциалом развития».
«ЛуНоГоКо» занималась строительными и разведочными работами, вкладывала капиталы во многие проекты, в основном вполне легальные. Главной же ее целью было секретное сооружение новой катапульты.
Разумеется, само строительство нельзя было сохранить в тайне. Невозможно купить или построить энергетическую термоядерную установку так, чтобы этого никто не заметил (от использования солнечной энергии по понятным причинам пришлось отказаться). Часть оборудования заказали в Питтсбурге — это была стандартная установка, разработанная Калифорнийским университетом, и мы не пожалели денег, ибо качество того стоило. Статор для создания индукционного поля длиной в километры тоже незаметно не построишь. А главное — как утаить место строительства от той массы народа, которую нужно нанять для работы на нем же? Пусть даже большая часть катапульты — это просто вакуум, поскольку статорные кольца у конца, служащего для выброса груза, расположены на солидном удалении друг от друга. Но катапульта Администрации, дающая ускорение в три «g», тянется в длину почти на сто километров. Она не только служит ориентиром для астрогаторов и фигурирует на всех лунных картах, но и настолько огромна, что ее можно увидеть или сфотографировать с Земли с помощью небольших телескопов. А на экранах радаров она вообще как на ладони.
Мы же строили катапульту в расчете на ускорение в десять «g», правда, длиной всего около тридцати километров, но все равно такую штуку спрятать нелегко.
И все же мы ее спрятали — прибегнув к методу, описанному в «Похищенном письме»[32].
Я частенько подсмеивался над Майковой страстью к беллетристике, считая чтение ее бесполезной тратой времени. Однако, как выяснилось, из нее он черпал более живые представления о человеческой жизни, чем из научной информации. Художественная литература давала ему Gestalt[33] жизни, воспринимаемой человеком как нечто само собой разумеющееся, поскольку он в этом Gestalt'е живет. Но помимо «гуманизирующего эффекта», заменявшего Майку жизненный опыт, беллетристика, или «вымышленные данные», как он ее именовал, была для него источником разных идей. Идею, как спрятать катапульту, он позаимствовал у Эдгара Аллана По.