— Вы тоже?
— Да.
— Значит, нисколько. А то мы в восемь часов не уложимся. Вас сейчас проводят обратно, у вас есть полчаса на общение, а за это время и мы подтянемся.
Взрыв
Мы вернулись в кабинет Нагорного где-то в половине шестого.
Конвой дежурил у двери в адвокатскую комнату. Александр Анатольевич связался с Камиллой по кольцу:
— Госпожа де Вилетт, время вышло.
Салаватов на этот раз появился первым, Камилла шла за ним.
— Александр Анатольевич, — сказал он, — я могу вас просить о беседе наедине?
Нагорный задумался.
— Пятнадать минут, — наконец сказал он, — пойдемте.
И они ушли в адвокатскую комнату.
Минут через десять двери в основную часть кабинета Нагорного, ту, где стоял диван, распахнулись, и к нам решительно вошел конвой. Почти одновременно открылась дверь в адвокатскую. На пороге появился Салаватов, которого держал за локоть Нагорный. По-моему, очень крепко держал. Я бы не удивился, если бы остались синяки. Не знаю, насколько сильны мои зеркальные нейроны, но они диагностировали состояние Александра Анатольевича, как еле-сдерживаемую ярость.
— Под БП, — тихо скомандовал Нагорный конвою.
Дальнейшее произошло настолько быстро, что, думаю, Салаватов не сразу понял, что случилось. Его взяли за плечи, молниеносно опустили на кресло под биопрограммером и заставили лечь.
— Фиксировать? — спросил один из конвойных.
— Да, по минимуму, — сказал Александр Анатольевич.
Руки Салаватова разложили ладонями вверх на плоских подлокотниках, обтянутой такой же черной кожей, что и кресло. Конвойный взял его левое запястье и чуть надавил на пластиковый браслет так, что он коснулся такой же пластиковой ленты, пересекающей подлокотник. И браслет намертво сросся с лентой. Второй охранник так же быстро фиксировал правую руку.
Детектор показывал крайнюю степень стресса. Без резких пиков. Просто очень высокий фон.
— Дальше мы сами справимся, — сказал Нагорный конвойным, — спасибо, ребята.
И они ушли.
— Да чего вы так боитесь? — спросил Александр Анатольевич Салаватова. — Я же уже все знаю, хуже не будет, но ваше любезное предложение никак принять не могу.
Детектор показал пик на слове «все».
— Не все? — среагировал Нагорный. — Дальше-то куда? Руслан Каримович, вы, что зарезали сотню девушек, засолили их в бочках и держите в подвале дачи?
Салаватов нашел в себе силы улыбнуться. А эмоциональный фон даже несколько снизился.
— Вот, Артур, обрати внимание, — обратился ко мне Нагорный, — маринованные девушки Руслана Каримовича совершенно не интересуют. Не солил человек девушек. Ну, хоть в чем-то точно не виноват. И то, слава богу. А вот теперь посмотри, Артур, какая сейчас будет реакция.
Салаватов напрягся. Эмоцианальный фон пошел вверх.
Нагорный держал паузу так долго, что Руслан Каримович начал успокаиваться.
— Вы на ступенях суда хотели убить Хазаровского? — наконец, спросил Генпрокурор.
И выше и так высокого эмоционального фона вылетел пик.
Лицо Салаватова исказилось как от боли, он запрокинул голову и сжал зубы.
— Сердце? — спросил Андрей.
— Да, — еле выдавил он.
— Стрессовая боль? — спросил у врача Нагорный.
— Да. Но перед сеансом таблетки нельзя давать. БПшником можно мышцы расслабить.
Гера кивнул.
— Ну, давай, — сказал Нагорный, — иголочку ставь, боль снимай, но больше пока ничего не делай. Я хочу еще буквально пару минут при естественном эмоциональном фоне поговорить, а то ты его сейчас запустишь на полную катушку, и мы вообще никаких эмоциональных реакций не увидим.
Гера пересел на круглый стул рядом с Салаватовым и поставил на столик рядом с креслом до боли знакомый мне пластиковый пакетик.
Достал из пакета резиновые перчатки, надел, дезинфицировал предплечье Салаватова и проколол вену точно такой же золотистой «иголочкой», с которой и я проходил в Центре в общей сложности десять дней. На поверхности кожи остался маленький металлический шарик.
— Все, — сказал Гера, — сейчас будет легче, я включил.
Рука Салаватова расслабилась, и он задышал ровнее.
— Все в порядке? — спросил Андрей.
— Да, — усмехнулся Салаватов, — насколько вообще можно быть в порядке в такой ситуации.
— Начинаем? — спросил Гера.
Нагорный, не поднимая руки, так, чтобы Салаватов не видел, едва заметно поводил ладонью из стороны в сторону, что, видимо, означало «нет».
Но вслух сказал:
— Ладно, запускай потихонечку.
Гера понимающе кивнул.
— Руслан Каримович, — начал Нагорный, — нам пришлось прерваться, к сожалению, на самом интересном месте. Повторяю еще раз: «Вы на ступенях суда хотели убить Хазаровского?»