На графики СДЭФ появился пик, но не такой резкий, как в первый раз.
— Нет, — тихо сказал Салаватов.
И детектор выдал странный результат: вероятность правдивого ответа около пятидесяти процентов.
— Но такой план существовал вначале? — спросил Александр Анатольевич.
— Да, но это все было на уровне кухонных разговоров. Мы даже не были уверены, что он приедет в суд.
— Значит, суд был для меня?
На СДЭФ появился пик, но это уже было не так важно. Салаватова несло.
— Да, — сказал он.
— Кривин именно для этого и подал?
— Да, там место удобное, открытое, и много отражающих поверхностей. Митте сказал, что лучше не найти. Блуждающий луч создаст панику, и наши люди успеют уйти незамеченными.
— Понятно. Почему вы убили Кривина?
— Он понял, что его найдут, и хотел сдаться. Он мало чем рисковал, его участие было на уровне кухонных разговоров.
— Когда иск подавал, он знал о ваших планах?
— Приблизительно. Без деталей. Но всех участников знал.
— Понятно. Значит, мог выдать.
— Да, и обязательно бы выдал, если бы мы дали ему сдаться.
— Сколько вас было?
— Одиннадцать человек.
— Пофамильно.
Салаватов стал называть фамилии одну за другой. В число заговорщиков входил бывший кабинет Страдина почти в полном составе, исключая тех, кого успели уличить в коррупционных преступлениях и отправить на психокоррекцию. Было и несколько относительно новых людей: Герман Митте из кабинета Данина и Максим Подогас — министр электронных коммуникаций в правительстве Хазаровского. Присутствие Подогаса уже не было для меня неожиданностью. Видимо ему и должны были вернуться одиннадцать миллионов из двенадцати. Или не только ему?
— Ну, хорошо, — заключил Нагорный, дослушав список. — Это все?
— Да, — сказал Салаватов.
— Гера, теперь начинай, — приказал Нагорный.
— Что начинать? — переспросил Руслан Каримович.
— Все-таки человек-животное, — заметил Александр Анатольевич, — под БП положили, «иголочку» поставили, запястья фиксировали и понеслось. Руслан Каримович, все это время биопрограммер исключительно хранил ваше сердце от стрессовой боли. Вообще мозг не трогали. А вот теперь начнем.
Салаватов сжал губы.
— Так, Руслан Каримович, — начал Гера, — вы хорошо знаете, как это работает, и, наверное, не раз слышали подобные лекции, которые читали психологи вашим подопечным, прежде чем начать допрос под БП.
— Я его мало применял, — сказал Салаватов, — так что читайте. Она, кажется, такая успокоительная эта лекция.
— Ну, насколько успокоительная… пояснительная. Мы сейчас будем блокировать группы нейронов, которые, скажем так, мешают вам быть откровенным. Больно не будет. Не опасно, процесс обратим. Немного похоже на наркоз, но не вызывает галлюцинаций. И вы остаетесь в сознании, хотя сразу после допроса можете не все помнить. Потом, за пару суток память полностью восстановится. Самооговор маловероятен. Если по картинке с модов и уровню некоторых гормонов, я пойму, что может быть самооговор, мы снизим их уровень и повторим вопрос. Так что ничего страшного. Отнеситесь просто как к медицинской процедуре. Вы уже почти на максимум наговорили, чего вам бояться?
— Почти? — усмехнулся Нагорный.
— Ну, так «F» же еще есть, — заметил Гера.
— А, — сказал Нагорный, — засоленные девушки.
На графике с детектора монотонно снижался уровень СДЭФ, я рассеянно следил за ним, а Нагорный позвонил кому-то и перечислял фамилии.
— Нет, пока, — сказал он. — Держите под наблюдением, и пошлите людей, чтобы всех можно было задержать одновременно и немедленно по моему приказу. Всех, о ком я говорил сегодня, нашли?.. Ну, молодцы. Ищите этих.
— Готово, — тихо сказал Гера, — можно спрашивать.
— Руслан Каримович, фамилии еще раз назовите, пожалуйста, — сказал Нагорный. — Давайте с исполнителей начнем. Те, кто стрелял, захватывал заложников… ну, что вы еще делали?
— Минировали… — монотонно сказал Салаватов.
Детектор показывал совершенно ровный тон.
— Так, — вздохнул Нагорный, — что минировали?
— Гравиплан.
— Какой?
— Реми Роше.
— Господи! Реми Роше-то тут причем?
— Его гравиплан.
— На гравиплане Роше летает мой отец, — сказал я.
И тут же усомнился, стоило ли это говорить.
— Гравиплан, на котором летает Анри Вальдо? — спросил Нагорный.
— Да, — почти прошептал Салаватов.