— Понятно, — кивнул судья, — а до какого возраста к вам лучше попадать, Евгений Львович?
— До тринадцати лет, — совершенно серьезно ответил Ройтман.
— Ну, это только в Воспитательный Центр, — сказал Шмидт.
— Угу! Всегда им завидовал. До тринадцати лет нейронная сеть — воск. До двадцати пяти еще достаточно пластична. До тридцати тоже жить можно. По крайней мере, с Анри Вальдо все отлично получилось. После тридцати и до сорока пяти — возможно, но лучше, чтобы была мотивация. Так что за успех психологической подготовки Нагорного Александра Анатольевича я не особенно беспокоюсь. Там с мотивацией все в порядке. Но после сорока пяти мы мучаемся. Тяжело прошивать память в таком возрасте. Все равно сделаем, но что камни таскать: и для нас, и для пациента.
— Так, — сказал Шмидт, — с Германом Марковичем и Степаном Антоновичем понятно. А для остальных?
— Угу, — кивнул Ройтман. — Для остальных будет обратное соотношение. Психокоррекции будет меньше, зато курс реабилитации длительнее, поскольку люди молодые, и им после Центра практически придется начать все сначала. Сменить профессию, поскольку с таким бэкграундом их ни в СБК, ни в прокуратуру, ни даже в полицию никто не возьмет. Возможно, получить новое образование, адаптироваться в обществе в другой роли. Так что, по порядку. Богдан Рябинин. Подготовка покушения на императора и непосредственное участие в нем. Подготовка покушения на Нагорного и непосредственное участие. Снайпер. ПЗ плохое. Откровенно. Там еще маскированная депрессия ко всему прочему. Но двадцать семь лет. Мы просим для него год и десять месяцев на психокоррекцию и два года на реабилитацию.
— Понятно, — кивнул судья. — Дальше.
— Лопатин Михаил, — продолжил Ройтман. — Участие в покушении на императора. ПЗ получше. Вообще, человек убежденный. Двадцать пять лет. Никакой серьезной психиатрии нет. Так что нам хватит на психокоррекцию года и пяти месяцев. Реабилитация — тоже два. Ефимцев Станислав. Участие в покушении на Нагорного, участие в убийстве Сергея Кривина, участие в захвате Привозина. За год до событий уволен из прокуратуры за взятку, правда, мелкую. Так что даже без Открытого Центра обошлись. А зря! Сейчас бы проблем не возникло. Была взятка, перепроверили. Стажером был. Так что даже исполнить не мог то, за что деньги брал. ПЗ… Ну, при таких обвинениях хороших ПЗ не бывает. Расстройство личности. Зависимое, как ни странно. Легко попадает под влияние, тяжело принимает решения без посторонней поддержки. Не очень ярко выраженное и компенсированное, но есть. Двадцать два года.
— Двадцать один, — тихо поправил Ефимцев.
— В конце декабря день рождения? — спросил Ройтман.
— Да.
— Значит, почти двадцать два. Мы просим на психокоррекцию год и восемь месяцев, на реабилитацию — два года. И еще один неприятный момент. У нас в Кириопольском Центре фигуранты этого дела, подписавшие согласие на психокоррекцию, уже есть во всех тяжелых блоках, кроме «F». Вместе в один блок двух фигурантов одного и того же дела мы поместить не можем, это незаконно. А потому подсудимым придется выбирать между «F» в Кириополе и другим городом. Там будет все, как надо: «Е5».