Михайлов. Что ж, кабы немец дал нам чертежи, мы бы, пожалуй, справились.
Лукин. Оля, скажи немцу, — ты умеешь.
Ольга (Блеху). Конрад Карлович, произошла ошибка. Директор не мог или не хотел. Мы все, восемнадцать тысяч человек, будем ходатайствовать перед Москвой, чтобы вам заплатили. Нам нужно немедленно начать работу. Одно ваше слово сейчас дает стране неизмеримые богатства. Конрад Карлович, благодарность рабочего стоит очень дорого. Мы не забываем добра. У нас длинная память. Конрад Карлович, вы можете отдать нам чертежи мотора бесплатно?
Пауза.
Блех. Нет.
Пауза.
Коренев. За такое бы «нет» в девятнадцатом году…
Торопов. Ну, что — видите? В конце концов, он не обязан заниматься благотворительностью.
Михайлов. На нет — и суда нет. Будем справляться самосильно.
Блех. Все основания моему отказу я высказал директору. (Идет к двери.)
Рудольф. Минуту внимания. Чертежи патента сто девятнадцатого — все, вплоть до секретных — конструкторское бюро получит бесплатно. Сегодня же.
Лукин (Ольге). Что это значит?
Ольга. Подожди, подожди, — я так и думала.
Блех (возвращаясь от двери). Прибавьте к этому подарку — луну и звезды и всех ворон на обоих полушариях.
Рудольф. Конрад Карлович, вы не имеете голоса на совещании. Вы здесь лишний.
Блех (багровея, негромко). Молчать! Молчать, я вам приказываю!
Рудольф. Пускай Блех грозит мне всеми тюрьмами Европы, — я расторгаю с ним договор!
Пауза.
Лукин (Ольге). Какой договор?
Ольга. Слушай, слушай дальше…
Рудольф. Я — хозяин самого себя. Ваши руки обрублены. Я рву договор в клочки…
Блех (громко, Торопову). Меня волнует его душевное состояние.
Торопов. Странно, странно…
Рудольф (всем). Блех — не инженер, не конструктор, не изобретатель. Все его сто девятнадцать патентов созданы мной. Он купил мой мозг, он приставил себе мою голову. Единственное его гениальное изобретение — наш договор… Блех, Блех, здесь ты ошибся в одной мелочи. Я, купленное тобой, превратилось в тень, в дым, в мираж. Дарю его тебе — мое я. Блех, есть другой путь к раскрытию себя. Другой путь свободы. Спроси у Михайлова…
Михайлов. Чего это?
Рудольф (пауза; глядит на всех). Не верите мне?.. Ах, нужны доказательства! Я его обвиняю. Задайте ему любой технический вопрос. Проверьте. Всему заводу известно — на вопросы отвечаю я.
Блех. Предлагаю всем оставить эту комнату. Я давно предполагал и с болью вижу — психическая неуравновешенность Рудольфа Адамовича требует немедленного вмешательства врача.
Смятение.
Ольга. Неправда.
Рудольф. Что?! Я — сумасшедший?!
Блех. Этого никто не говорит, мой мальчик. Но вам немедленно нужен покой.
Торопов. Товарищи, идите, идите отсюда!
Рудольф. Я — сумасшедший? Блех, ты блестящ! Ты неоценен!.. Зачем ты здесь? Поезжай в Европу.
Торопов. Конрад Карлович, вам бы тоже лучше удалиться.
Блех. Да, да, да, я его, видимо, чем-то раздражаю. (Идет к двери.)
Торопов. Товарищи, как не понимаете, — ему нужен сейчас покой. Покой. (Толкает всех к двери.) Идите, идите! Товарищ Захарова, побудьте с ним. Я позвоню врачу.
Рудольф. Друзья, уходите?
Торопов. Тсс… У нас маленькое заседание.
Михайлов. Семен Семенович, он не сумасшедший.
Торопов. Тихо… (Выталкивает всех.)
Торопов, Блех, Михайлов, Лукин и Коренев уходят.
Рудольф (ходит, останавливается перед Ольгой). Ну?
Ольга (глядит на него). Верю.
Рудольф. Какого же я свалял дурака! У меня нет на руках доказательства. КОПИИ договора нет. Единственный экземпляр — у Блеха. Мне никто не поверит. Сумасшедший! (Бросаясь к двери.) Я его возьму.
Ольга. Рудольф!
Рудольф. Выплюну в лицо ему всю мою ненависть!
Ольга. Рудольф… Это все — мелочи. Это все — призраки. И Блех, и его договор. Вы — с нами. Пойдемте. В эту минуту миллион людей будет драться за вас, за вашу свободу, за ваше творчество…
Рудольф (подходит ближе к Ольге, проводит рукой по голове). Ольга, Ольга, над моей жизнью — неведомое солнце!