Рудольф (Анни). Возьмите это, ради бога, и помолитесь о моей заблудшей душе. (Протягивает ей договор. Анни не замечает, глядит на Ольгу.) Можно лопнуть от хохота. Пришел взять «право на жизнь» — получился анекдот. (Бросает договор на пол.)
Анни (Ольге). Вы ошиблись, моя милая. Этот дом не место для вашей профессиональной деятельности.
Ольга (нахмурившись). Зейдель, идите на собрание.
Анни. Мой жених останется здесь. А вы — вон! (Дрожит, сдерживаясь.)
Ольга. Слушайте: успокойтесь, барышня!
Анни. Проститутка!
Ольга (ослабевшим голосом). Ах…
Рудольф. Нельзя так, нельзя! Вы — женщина, Анни…
Анни. Тварь!
Ольга. Постойте, не так страстно. Вы меня не оскорбите. Вы — на другом берегу. Оружием бросьте грозить. Здесь не колония.
Анни. Самая паршивая колония — лучше вашей России! Бандиты, публичные девки — ваша страна… Зараза, чума!
Ольга. Замолчите!
Анни. Вас всех — за решетку! В вас нужно стрелять, в вас нужно плевать!
Ольга. Замолчите! (Делает резкое движение протеста.)
Рудольф бросается к Ольге, загораживая от Анни. Анни стреляет. Пауза.
Рудольф идет к дивану и ложится. Анни роняет револьвер. За стеной, по лестнице, испуганный топот ног.
Ольга (подбегает к Зейделю). Ранены?
Рудольф. Кажется…
Анни (трясет кистью правой руки, кричит). А!.. (Зажимает рот ладонью, опускается в кресло.)
Ольга (кидается к телефону). Ну… ну же… госпиталь!
В комнату вбегает Петька.
Петька. Стреляли здесь? Здорово! (Выскакивает за дверь.)
Гул ГОЛОСОВ.
Ольга (в трубку). Дежурный врач… Как можно скорее! Раненый… Не знаю… В сознании… (Подходит к Зейделю, опускается перед диваном.) Рудольф… Рудольф. Что, мое солнце?
Ольга (осматривая). Куда? Здесь? Сюда?.. Нужно все снять.
Рудольф. Чего-нибудь острого. Нашатырю. Я не хочу терять сознания.
Ольга. Сейчас, сейчас… Я осторожно. (Снимает с него воротник, расстегивает жилет. Обернувшись.) Нашатырю!
Анни (поднимается, идет шатаясь, как во сне). Где-то, помнится, был пузырек с нашатырем…
Рудольф. Анни, не шатайтесь, у меня кружится голова.
Анни. Я постараюсь не шататься, Рудольф. (Открывает шкаф, ищет.) Кто-нибудь видел, как это произошло? Я ничего не понимаю… (Всхлипывает.) Вот — нашатырь…
Не поворачиваясь от шкафа, протягивает руку. Ольга берет пузырек.
Ольга (Рудольфу). Нашатырь…
Рудольф (нюхая). Хорошо. Спасибо… Анни, это все чёрт знает как логично… Не нужно плакать.
Ольга (раскрыв ему рубашку, гневно обернулась к Анни). Взгляните!
Анни обеими руками закрыла рот.
Входят Петька, Блех и Торопов.
Петька. Я бегу по коридору — как тарарахнет! Я — в дверь. Они — как чумные.
Торопов (запыхавшись). В чем дело? Жив…
Блех. Рудольф… Самоубийство?.. Бедняга!
Петька (поднимая с пола револьвер). Самоубийство не установлено… Чей револьвер? Сознавайтесь.
Блех. Анни…
Торопов. Ведь только что она была с нами. Еще говорила — все зябко ей.
Блех. Анни — случайно? (Анни мотает головой.) Он вынудил тебя? Ты защищалась? Бог мой, этого нужно было ожидать!
Входит Лукин.
Торопов. Ребята, дверь-то закрывайте… (Высовывается в коридор.) Товарищи, — ничего особенного. Лучше не толпитесь. Все живы. (Запирает дверь.)
Петька (поднимает с пола договор). Улика!
Торопов. Накачали историю… Конрад Карлович, придется составить акт.
Блех. Анни, кто открывал ящик? Кто здесь рылся?
Петька (Лукину, показывая бумагу). Вот — должно быть, этот самый договор… На полу валялся.
Лукин. Покажи, покажи…
Блех (повышенно). Здесь был грабеж. Ящик стола взломан. Моя дочь защищала свою жизнь. Рудольф Зейдель, я обвиняю вас…