В послании к Августу из Орши, датированном 21 февраля, Пётр снова просил польского короля «направить Паткуля со всеми его бумагами и документами в Россию, где ему будет учинено следствие и суд». Это уже было похоже на то, что советы фон Арнштедта царю начинали претворяться в жизнь. Почти одновременно в Дрезден поступило письмо канцлера Головина, датированное 17 февраля, в котором сообщалось, что «царь потребовал сатисфакции по аресту Паткуля» и что Пётр выступил бы в защиту арестованного более энергично, если бы не помешало шведское наступление на Гродно. Русский канцлер тоже выбрал явно недвусмысленный тон в защиту Паткуля. Возможно, что в этом письме выражена сугубо личная позиция, не совпадающая с мнением царя, но это мало вероятно. Скорее всего, царь нервничал (военная обстановка в Гродно к этому времени для русских складывалась довольно драматично) и, проявляя осторожность, предоставлял своим «слугам» возможность высказывать более адекватные оценки по делу Паткуля.
Август заверял царя, что Паткуль будет выслан в Россию, как только это позволит сделать обстановка, а пока все пути в Россию были-де блокированы шведами. В последующие месяцы царь ещё три раза – правда, походя – обращался к Августу с требованием выдать ему Паткуля, но Август всё время под тем же предлогом ссылался на невозможность выполнения этой просьбы. Он знал, что в Москве Паткуль оправдается перед Петром, и тогда кое-кому не поздоровилось бы в Дрездене.
Но не только саксонский посол внёс ясность в суть происходящего. Сам Паткуль написал письмо царю, которое попало ему в руки примерно в то же самое время, что и «наказ» Августа, посланный с Шёнбеком. Н.Г.Устрялов нашёл его в московском государственном архиве, на нём стоит дата получения – 30 января 1706 года. Каким образом Паткулю удалось написать письмо, конспиративно переправить его из крепости, и найти канал доставки до адресата, можно лишь догадываться. Впрочем, как мы увидим ниже, такие возможности он себе обеспечил.
Письмо к царю очень обстоятельное и длинное – настолько длинное, что заключённому, чтобы написать его, понадобился, вероятно, не один вечер. Видно, что написано оно не под влиянием одних только эмоций, это документ государственного человека, осознающего свой долг и ответственность. В нём проявились весь аналитический ум Паткуля, его прозорливость и уверенность в своей правоте. Он докладывает об обстоятельствах своего ареста, отмечая грубое нарушение международного права и его статуса неприкосновенности как посла России; просит не верить наветам его клевретов и обещает царю во всём оправдаться, так что «не только вы с обеих сторон, но и весь свет увидит мою невинность и узнает неслыханную свирепость сих варваров. Прошу не милости, а справедливости и суда и уповаю, что Ваше величество в том мне не откажете, но своею, Богом данною, силою меня освободите и даруете возможность на суд всего света представить моё дело и на меня наветы. Смиренно уповаю, что Ваше величество в моём лице вашу собственную повреждённую честь охраните, подобно другим христианским государям, которые так поступают и в меньших случаях, отомстите за ваше оскорбление, чтобы всегда имели к Вашему величеству почтение, как наивеличайшему в свете государю. Как публичный министр, я стою под властью государя, которого дела отправляю, а у другого свят и невредим. Всё, что можно мне сделать: запретить вход, а самосильством управы не искать».
Паткуль догадывается, что формальным предлогом для вылазки его врагов послужило дело о русском вспомогательном корпусе, и в деталях, с самого начала, излагает историю этого многострадального воинства: о том, как с ним обращались саксонцы, отказывая в предоставлении провианта и крова, о том, как он обивал пороги саксонского военного ведомства, пытаясь добиться от него хоть какой-нибудь помощи, о том, как он тратил собственные средства, чтобы не дать бедным солдатам умереть с голода и отчаяния. Он ссылается на письма царя и Головина, давшие ему полномочия на вступление в контакт с графом Штраттманном и рассказывает о том, какие благоприятные условия удалось «выторговать» у австрийцев для русских военных. Он упоминает, что вопрос о переводе корпуса обсуждался на собрании офицеров и что офицеры единодушно выбрали вариант службы у кайзера, предпочитая его голодной смерти в Саксонии. Наконец, Паткуль раскрывает суть секретных статей договора с австрийцами, которые могли служить только на пользу России. Он собирался выслать текст договора на одобрение Петра, но помешал пресловутый арест. Паткуль просит царя вызволить его из тюрьмы и обещает оправдаться перед ним по всем статьям. Он умоляет не сообщать об этом письме саксонцам, чтобы не вызвать с их стороны ненужных репрессий.