И это письмо в Россию из Зонненштайна, вопреки утверждениям Е. Эрдманна, было не единственным[62]! В начале того же рокового 1706 года от Паткуля приходит письмо к Головину. Оно коротко, это даже не письмо, а записка. Приводим её полностью в версии профессора Н.Г.Устрялова: «Не знаю, дошло ли моё письмо государю. Пишу ночью тайно, сижу в той же яме, где содержался преступник Герен, на стене видно ещё, где он писал собственной рукой. Если государь меня оставит, несчастлив тот, кто верно ему служит».
Всем саксонским послам в европейских столицах Август направил подробные разъяснения насчёт обстоятельств ареста царского посла, который якобы своими самовольными действиями вызвал недовольство у самого царя. Пфингстен, один из членов кабинета Августа, распространял слухи, что Паткуль арестован по приказу самого царя. О причинах, которыми при этом руководствовался царь, Пфингстен предпочитал не говорить, загадочно ссылаясь на правила конспирации. Датский посол в Дрездене Т. В.Ессен, не удовлетворившись разъяснением короля, в знак протеста уехал в Данию. Граф Штраттманн такими объяснениями не удовлетворился и требовал от советников Августа ответить, действовали ли они по приказу своего короля или на свой страх и риск, и спрашивал, может ли он и впредь считать себя в Саксонии в безопасности. Скоро, однако, графа отозвали в Вену, потому что своими настойчивыми действиями он раздражал не только Августа, но и кайзера Йозефа.
Никто не верил официальной версии Дрездена, лившего крокодиловы слёзы по поводу русского вспомогательного корпуса, потому что всем было хорошо известно, как к нему относились саксонские министры, и до какого состояния он был доведен благодаря неусыпному «попечительству» тех же плакальщиков. Мало сомнений было и в том, что король Август лично замешан в устранении Паткуля, потому что жалкие и трусливые Хойм, Пфлугк и Кº сами никогда бы не решились поднять руку на дипломатического представителя Петра. Большую озабоченность арестом Паткуля продемонстрировал Берлин. Маршалл фон Биберштайн направился немедленно в Дрезден, чтобы узнать подробности аферы и попытаться выручить документы Паткуля, касающиеся русско-прусских контактов. Но что могли сделать для Паткуля Копенгаген, Вена или Берлин, если ничего не предпринимала Москва?
Конфисковав личный и служебный архив Паткуля, заговорщики рассчитывали найти против него компромат. Но они жестоко просчитались, потому что ничего предосудительного, хоть как-то оправдывавшего их беспрецедентную акцию, обнаружить в бумагах арестованного не удалось. Правда, кое-что полезное для себя они всё-таки извлекли. В конфискованных документах они наткнулись на адресованный Августу мемориал Паткуля, в котором последний сообщал, что из-за большой занятости военно-хозяйственными делами вынужден отойти от дипломатических, и просит короля по всем этим делам обращаться к послу Долгорукому. Это была ценная зацепка для дрезденских крючкотворов – пусть хоть задним числом, но она придавала аресту царского посла видимость легитимности. Если Паткуль снял с себя обязанности посла, значит, он не имел права пользоваться дипломатическим иммунитетом!
Это, конечно, была очень свободная трактовка международного права, весьма далёкая от действительного положения вещей. Посол перестаёт быть послом только тогда, когда он лишается верительных грамот и официально освобождается от своих представительских полномочий тем же органом, который его назначил – в данном случае, царём. Паткуля же никто посольских полномочий не лишал, а его временное добровольное удаление от дипломатии никак не могло сказаться на его дипломатическом статусе. Но для врагов Паткуля это было малосущественной деталью!
62
Е. Эрдманн утверждает, что письма не дошли до адресата. Вероятно, ему не удалось познакомиться с «Историей царствования Петра Великого» Н.Г.Устрялова.