25 апреля Пётр покинул Англию и вернулся в Голландию. Здесь его ждали неприятности. Стрелецкие полки, вызванные из Азова в войско М.Г.Ромодановского, проявляли недовольство. Пётр сразу почуял, что смута явно шла из Новодевичьего монастыря, где сидела свергнутая правительница Софья.
Поступили также сведения о распаде антитурецкой коалиции. Резидент в Варшаве Никитин прислал текст грамоты императора Леопольда, в которой сообщалось о мирных предложениях султана, сделанных через английского короля, и предлагалось назначить на мирные переговоры русских представителей. Вена сохраняла видимость приличий: Пётр уже получил от своих агентов шесть документов, которыми обменялись Турция, Австрия, Англия и Голландия по этому вопросу. Когда в марте 1697 года Великое Посольство покидало Москву, европейцы уже начали сговариваться с турками. Россию ставили перед фактом закулисной сделки, чтобы смягчить ей предстоящие переговоры австрийским кесарем.
14 мая на прощальной аудиенции с представителями Генеральных Штатов русские послы Лефорт, Головин и Возницын дали волю своему негодованию и открыто высказали своё отношение к вероломной политике голландцев, на словах заверяющих, что желают русским победы над турками, а на деле тайно посредничавших для заключения с ними сепаратного мира. Голландцы были обескуражены – они были уверены, что их действия покрыты тайной, и потому пытались защищаться. Но русские прямо сослались на перехваченное ими письмо правительства Генеральных Штатов к кесарю Леопольду от 31 марта 1698 года, и голландцы «ничтоже сумняшеся, проглотили шляпу».
Итак, надо было ехать в Вену – может быть, там удастся что-нибудь спасти из-под обломков Священной Лиги. 15 мая Великое Посольство тронулось в путь. По пути царь заехал в Дрезден, но с Августом не встречался. 11 июня посольство въехало в столицу Священной Римской империи. Пётр уже видел, что Австрию в союзе не удержать, а потому и не спешил. Слишком лакомым куском для австрийцев был испанский трон, и слишком заманчивой была возможность сокрушить своего заклятого врага Францию, которая, естественно, тоже ввязалась в борьбу за испанскую корону. Но и в безнадёжной игре нужно было попытаться сделать последние полезные шаги.
19 июня состоялась встреча царя с Леопольдом. Горячность, искренность и неопытность 26-летнего царя столкнулись с высокомерием, осторожностью и лицемерием 58-летнего императора. Царь проиграл. Хитрость и расчет победили энергию и молодой запал. Интересы обоих владык явно были противоположными, беседа велась по пустякам и не выходила за рамки светской куртуазности. Выходя от императора, царь в парке в пруду увидел лодку, запрыгнул в неё и сделал несколько кругов, чтобы восстановить душевное равновесие и сдержать прорывавшийся наружу гнев.
Официальные переговоры ещё предстояли, но без официальной аудиенции у императора их нельзя было начинать. Нельзя было забывать, что царь не являлся главой посольства! А для аудиенции у русских к тому же не оказалось подарков! Послали в Москву за мехами дворянина Борзова. А потенциальные союзники уже вели между собой и Турцией переговоры.
Тогда царь направляет канцлеру Кинскому записку с тремя вопросами:
а) Каково намерение императора – воевать с турками или нет?
б) Если он хочет заключить мир, то на каких условиях?
в) Какие условия мира предлагают турки?
Кинский ответ затягивал – он сначала хотел вместе с Венецией дать ответ туркам, а потом уже – царю. Наглая бесцеремонность!
Кинский отвечает, что император хочет почётного и прочного мира, что мир будет заключён с сохранением сторонами своих территорий, на которых они находятся сейчас, а на третий вопрос Кинский вообще не удосужился ответить и вместо этого предоставил царю копию письма визиря и ответ австрийцев на него. Трюки были видны невооружённым глазом, но царь ссориться не хотел.
В тот же день 24 июня к нему явился тайный советник Августа II генерал Карлович, которого Август послал в Вену по просьбе Петра, находившегося ещё в Гааге. Уже тогда царь планировал совместное воздействие на венский двор. До совместных действий, однако, не дошло, потому что Карлович прибыл в Вену тайно и без всяких полномочий на ведение с императором переговоров. Карлович заверял царя, что при необходимости Август непременно направит специальную миссию для переговоров с австрийцами. Это очень точно характеризует двуличие саксонского курфюрста, о котором Петру предстоит ещё узнать. Но всё-таки это была хоть малая, но поддержка в изоляции. Август передавал, что он тоже тревожится по поводу переговоров Леопольда I с турками и поддерживает царя в противодействии маневрам венского двора. Пётр был слегка утешен, что хоть кто-то проявляет сочувствие его делу.