Возьмем, к примеру, средства, блокирующие нервно-мышечную деятельность: в основном они используются при анестезии во время хирургических операций, для достижения мышечной релаксации и контроля над сокращениями мышц. Прелесть в том, что в больших дозах блокирующие средства вызывают паралич дыхательных путей и нарушение кровообращения. Если правильно рассчитать дозу, все эти грязные процессы умирания займут считаные минуты. Векурониум-бромид – самое эффективное средство из доступных на сегодняшний день, его необходимая доза для полного паралича дыхательных путей – всего лишь 0,8 мг на кг. А если ваш объект не может дышать, он умирает; удушье сделает все за вас.
Медицинские учебники ведут себя ханжески, когда речь заходит о том, что следует непосредственно за смертью. Судебные справочники в этом плане менее стыдливы: на их страницах можно найти подробную информацию, необходимую для совершения преступления, которое не раскроют.
Так, например, посмертные телесные повреждения привлекают внимание следователей в тех случаях, когда убийцы пытаются скрыть свою работу, изобразив борьбу уже после наступления смерти. Иначе говоря, когда пытаются превратить убийство первой степени в убийство второй степени или даже в самооборону. Основной признак? Когда сердце останавливается, прекращается сильное кровотечение.
Как-то раз я видела фотографию человека, умершего у себя в квартире; его обнаружили только через несколько дней. У него была маленькая собачка, и она практически объела плоть с его лица. Когда его нашли, с лица свисала борода из обгрызенных мышц, но крови не было – ни свернувшейся, ни вытекшей. Только безгубо ухмыляющееся лицо, чистое, как облизанные пальцы.
Судебные справочники старательно подсказывают: кровь, волосы, частички одежды и губной помады могут стать весомыми уликами, лишь когда находится подходящий подозреваемый. ФБР хранит списки таких вещей, так же как и всевозможные следы, отпечатки обуви, сигареты, автомобильную краску. Все эти обрезки, обломки, найденные на месте преступления, могут быть использованы для получения информации лишь в случае, когда определена группа подозреваемых. Даже отпечатки пальцев имеют ограниченное значение: они помогают, если преступник – коллега, родственник или друг жертвы. Прочие же отпечатки могли появиться и до совершения преступления.
ФБР располагает изощренным и чувствительным оборудованием, но оно совершенно неэффективно, если следовать нескольким простым правилам. Это могло бы стать неплохим заголовком статьи, даже темой номера. Несколько дней спустя я предложила эту идею Пи-Джею. Он ответил, что это неубедительно.
4
Перри Нэш говорит, что его опоздание не имеет значения, потому что любовь важнее всего. Мужчины предъявляют странные претензии лишь потому, что ты однажды трахнулась с ними, даже если это вышло случайно или спьяну. Они подчас не понимают, что секс может быть просто сделкой. Мужчины порой так сентиментальны.
Я снимаю с запястья часы, протягиваю их через стол Перри и объясняю:
– Предполагалось, что ты будешь здесь, когда маленькая стрелка будет на трех, а большая – на двенадцати. Ты можешь мне сказать, где сейчас маленькая стрелка?
– Мне казалось, что у меня есть право.
– У меня сегодня еще немало важных встреч, Перри.
– Дай угадаю: неотложная встреча с твоей маникюршей.
– Цветочницей.
– Ошибся. – Он роется в своей сумке из крокодиловой кожи, похожей на докторский саквояж. – К счастью, я знаю тебя лучше, чем ты думаешь.
Он извлекает тщательно подобранный букет. Цветы в больших руках. Руки у него мускулистые, как у папочки.
– Вот почему я опоздал, Глория. Первая буква в названии каждого цветка – буква из твоего имени. Я опоздал, потому что застопорился на «о».
– Орхидея? Орегонский поддубник?
– Ты умница. – Он ухмыляется, и лицо его морщится, как помятая фольга.
Я вырываю букет из его рук и бросаю на стойку для зонтиков. Я протягиваю руку и требую вернуть мои часы.
– Слишком поздно, я забираю их как залог твоей любви. – Он прижимает их к сердцу, затем кладет в карман. – В любом случае за тобой должок. Еще одна сделка, Глория. Ты в таких вещах знаешь толк.
– Но это часы Пи-Джея, он их мне подарил.
– У тебя настоящий вкус к извращениям.
Не думаю, чтобы это пришлось по вкусу Пи-Джею. В конце концов, Пи-Джей отказался даже говорить с Перри и велел Спивви вызывать охрану, если тот еще раз появится в офисе. Разумеется, причиной разрыва была статья, и, разумеется, мне стоило подумать, прежде чем снова связываться с Перри. Но у Перри были связи, его статьи – всегда на должном уровне, у него свой стиль. Доктор медицины, все еще помнящий правила грамматики, владеющий бойким пером журналиста, – это редкость.
Перри знает себе цену, и в этом-то вся беда. Он горько жалуется на редакторскую правку и угрожает судебными исками за изменения в синтаксисе. Вот поэтому Пи-Джей в конечном счете зарубил его разоблачение ошибочных диагнозов рака груди.
Я слышала, как они ссорились. Все слышали.
Перри спрашивает, почему я решила снова привлечь его к работе и почему, если я считаю, что Пи-Джей был прав, пустила его в свою постель.
– Ветер переменился, Перри. Никто не может создать историю на пустом месте, эксплуатируя лишь свое умение развлекать. В любом случае тебя надо было трахнуть – это плата за твою работу.
– И тебе понравилось?
– Честно говоря, нет. – Я двигаю через стол его статью, покрытую кровоподтеками моих чернил.
Перри ее игнорирует. Наносит ответный удар.
– Я думаю, тебе не помешал бы прозак. – Он лезет в нагрудный карман за блокнотом для рецептов. – Выбери дозировку.
– Не поможет. Врачи всегда пытаются прописать мне прозак или другие успокоительные. Будто химические препараты могут сделать меня счастливее. Почему я обязана довольствоваться заменителями счастья?
– Я не понимаю, в чем дело, Глория.
– Я тоже, и в этом проблема. Ты описываешь свои настроения, воспоминания – все, кроме того, что нужно.
– Что ты хочешь сказать?
– Ты посвятил больше тысячи слов своему детству в Сан-Диего.
– Гм.
– Ты заводишь речь о серотонине, не объясняя, что это, собственно, такое. Ты обещаешь рассказать о продажах риталина и дальше ничего…
– Но я люблю тебя, Глория. Ты потрясающе трахаешься, ты умелая шлюха.
– Я твой редактор. – Я складываю статью и протягиваю ее ему. – Перепиши. Новый черновик мне нужен ко вторнику. – Я улыбаюсь. – Между прочим, тобой заинтересовалось ФБР. Они говорят, что твоя статья – чистой воды самовосхваление, автобиография. – Я подпираю рукой подбородок. – Тем не менее ты еще можешь быть мне полезен.
Он спрашивает, говорила ли я им про него.
– Они мои друзья. Им все равно. Броди и Эммет просто присматривают за мной.
– Ты все еще под подозрением? – спрашивает он.
– Ты так же хорошо знаком с делом, как и я.
– Что ты хочешь сказать?
– Ты же читаешь газеты.
– У меня нет на это времени. – Он встает. – Я просто вырезаю твои фотографии.
5
Эмили всегда удаются вечеринки, потому что она тщательно к ним готовится, обдумывает каждое приглашение. Я помогаю ей в выборе гостей – ведь это мало чем отличается от подбора статей для журнала.
Канун Нового года. Мы пригласили двадцать пять пар, они уже начинают собираться.
Я вижу, как Эмили округляет глаза, забирая у меня пальто, хотя я ее заранее предупредила, что моим спутником будет Дмитрий. Я пришла с ним, потому что в данный момент не было на примете никого, с кем бы я готова была показаться: Пи-Джей в этом году, увы, не смог составить мне компанию. Подозреваться в убийстве – все равно что быть членом королевской семьи, чемпионом мира или кинозвездой. Я публичная фигура, а Дмитрий – мой телохранитель.
Разумеется, первой к нам устремляется Дейрдре. Уже изрядно набралась. Она – с Джерри, который все еще изрядно трезв. Дейрдре встречается с ним около недели. Называет его своим женихом и уже успела вытрясти из него золотой браслет и две пары туфель. К сожалению, он плох тем, что не желает оставлять ее одну на вечеринках. Только в постели.