— А как она выглядела?
— Невысокая, полноватая. На ней были розовые кроссовки.
— Тогда это, наверное, Джеки, — сказала Анна Рамирес. — Джеки Оливарес. Она невысокая, и раньше была намного толще, потом похудела. Но все равно тоненькой ее не назовешь. И у нее есть проблемы.
— Какие проблемы?
— Два ребенка. Мальчик и девочка. А ведь ей только семнадцать.
— Вы когда-нибудь видели на ней розовые кроссовки? Анна приложила ко рту палец. Роки снова зашевелился и она тихонько покачала его на коленях, убрала с лобика влажные волосенки.
— Нет, — сказала она. — Таких туфель я на ней не видела. Но Джеки сюда больше не ходит. Я сказала Бонни, чтобы она не приходила.
— Дурное влияние, — сказала Петра.
— Вот-вот.
— У меня есть фотография неопознанной жертвы, мэм, но должна предупредить, что зрелище не из приятных.
— Фотография мертвой девушки?
— Да, мэм.
— Я видела мертвецов и мужа мертвого тоже, так что показывайте.
Петра вынула наименее страшный снимок, из тех, что были сделаны в морге, и подала ей.
— Это не Джеки, — сказала Анна. — Эту девушку я никогда не видала.
Адрес, который сообщила Сандра Леон, был неподалеку от дома Рамирес, но, когда они туда подъехали, Петра поняла, что девчонка ее обманула.
На месте дома с указанным номером находились заколоченные винные погреба. Давно заброшенные строения стояли на заросшей кустарником улочке. Повсюду граффити. По улице бессмысленно слонялись злобные парни — бритые головы, татуировки по всему телу.
Петра поспешила выбраться отсюда, выехала на авеню Сото, неподалеку от морга, и остановилась на территории газозаправочной станции. Там она купила кофе для себя и колу для Айзека. Он попытался отдать ей деньги, но она и слышать об этом не хотела. Пока пили, она набрала номер телефона Западной педиатрической больницы и попросила соединить ее с онкологическим отделением. Долго ждала.
Услышав, что спрашивают адрес Сандры Леон, секретарь на другом конце провода сказала: «Это конфиденциально».
Петра легко солгала:
— У меня есть причина думать, что мисс Леон находится в опасности.
— Из-за болезни?
— Из-за преступления. Она стала свидетелем убийства с большим числом жертв.
Долгая пауза.
— Вам нужно поговорить с ее врачом.
— Пожалуйста, соедините меня.
— Фамилия… Леон… хорошо, нашла. Имя — Сандра. Второго имени нет. Ее лечащий врач — Кацман. Сейчас я вас соединю.
На другом конце линии Петра услышала мягкий мужской голос.
— С вами говорит доктор Боб Кацман. Я в отъезде, буду через две недели, но вы можете оставить свое сообщение. Если требуется срочное медицинское вмешательство по линии онкологии, звоните по номеру…
Петра не дослушала и снова соединилась с секретарем.
— Доктор Кацман уехал на две недели. Все, что мне требуется, — это адрес Сандры Леон.
— Вы из полиции?
«Да, я из полиции, детка».
— Детектив Коннор.
Петра произнесла свою фамилию по буквам.
— Голливудский участок, могу сообщить номер своего жетона, если хотите, проверьте…
— Нет, не надо. Я посмотрю в истории болезни. Спустя пять минут Петра располагала адресом Сандры
Леон.
Девушка обратилась в больницу сама.
— Ей исполнилось восемнадцать?
— Не знаю, — сказала женщина в регистратуре.
— Есть ли в ваших документах имя взрослого человека?
— Мм… вроде бы нет.
— Кто оплачивает ее счета?
— ОЗД — онкологическая защита детей, это региональный фонд.
— Родственники участия не принимают?
— Она не одна такая, — сказала регистратор. — К нам то и дело поступают сбежавшие из дома подростки. Это же Голливуд.
Полученный адрес Сандры был на Гауэр-стрит, к северу от Голливуда. При быстрой ходьбе туда можно было дойти за несколько минут.
Петра выехала на автостраду.
— Видите, — сказала она Айзеку. — Такая тягомотина.
— А мне кажется, что это интересно, — возразил юноша.
— Что интересно?
— Процесс. Мне нравится, как вы складываете одно с другим.
Петра не верила в то, что она хоть что-то сложила. Посмотрела на Айзека. Не заметила и следа иронии на его лице.
— Я с интересом наблюдаю за тем, как к вам относятся люди. Например, мать Бонни. Она сразу увидела, что человек вы авторитетный, и отнеслась к вам с уважением. Она консервативная женщина, гордится военным прошлым своего мужа и к своим обязанностям относится серьезно.
— В отличие от дочери. — Да.
— Пропасть между поколениями, — сказала Петра.
— Да, — подтвердил он. — Люди поколения Бонни считают себя свободными от условностей.
— Вы думаете, это плохо? Айзек улыбнулся.
— Мои научные руководители учили меня не выносить оценочные суждения, пока все данные не собраны.
— Мы не в институте. Позвольте себе немного сумасшествия.
Он потеребил галстук.
— Я считаю, что слишком открытое общество похоже на обоюдоострый меч. Некоторые люди пользуются свободой разумно, другим сносит крышу. Я все же выбираю свободу. Иногда, когда мне удается разговорить отца, он рассказывает о Сальвадоре. Я понимаю разницу между демократией и ее альтернативами. В двадцать первом веке ни одна страна не может сравниться с Америкой.
— Исключение — люди, у которых от избытка свободы сносит крышу.
— И именно с ними, — сказал Айзек, — вам приходится иметь дело.
Гауэр-стрит. Многоквартирный дом цвета спелой дыни стоял между бульваром Голливуд и Франклин-авеню.
— Ладно, — сказала Петра, выходя из машины. — Посмотрим, что наша маленькая врунья может нам сообщить.
В вестибюле Петра осмотрела почтовые ящики. На ящике № 11 выведено: «Хокинс А.» Фамилии Леон они не увидели.
Входная дверь оказалась не заперта. Они поднялись по ступеням и прошли в конец коридора к двери с № 11. Петра позвонила, и на пороге появился очень высокий чернокожий человек в зеленом свитере и коричневых штанах. Возле ворота и на манжетах свитера вывязаны снежинки — лыжный свитер в июне. На крутом куполе лба — затейливый зигзаг — такие украшения любят профи из НБА. В руке человек держал ручку, подушечки пальцев запачканы чернилами. В открытую дверь Петра увидела часть квартиры. Просторной и ухоженной. К окну придвинут стол для рисования. В прихожей плавало облачко, пахнущее каким-то химикатом.
— Да? — сказал человек, крутя в пальцах ручку.
— Добрый день, сэр, — Петра показала полицейское удостоверение. — Я разыскиваю Сандру Леон.
— Кого?
Петра повторила имя.
— Она указала эту квартиру как место своего проживания.
— Возможно, когда-то она и жила в этой квартире, но я поселился здесь, по меньшей мере, год назад.
— Год, — повторила Петра.
— Двенадцать месяцев и две недели, если быть точным. Человек снова покрутил ручку. Широко улыбнулся.
— Клянусь, зовут меня не Сандра. Петра тоже ему улыбнулась.
— А как вас зовут, сэр?
— Александр Хокинс.
— Художник?
— Когда мне позволено им быть. Вообще-то, я работаю в бюро путешествий — «Серенити турс овер эт кроссроадс оф зе уолд».
Снова улыбнулся.
— Если это имеет значение.
— Не имеет, — сказала Петра, — другое дело, если вы знаете Сандру Леон.
— Вероятно, это привлекательная молодая дама, интересующаяся искусством? — предположил Хокинс.
— Ей шестнадцать лет, и, возможно, она была свидетелем убийства.
Хокинс посерьезнел.
— Нет, я не знаю никакой Сандры Леон.
— В этом доме есть владелец или менеджер?
— Хотел бы я, чтобы он у нас был. Эти роскошные апартаменты опекает привилегированное агентство по недвижимости, расквартированное в золотом городе Дауни. Я только что общался по телефону с их автоответчиком. Маленькая проблема с насекомыми. Могу сообщить вам номер телефона, помню его наизусть.
Петра позвонила в компанию из машины. Предыдущими жильцами квартиры одиннадцать являлась семья Ким. Они прожили там пять лет. За время существования агентства, то есть за семь лет, никто по фамилии Леон квартиру в этом доме не арендовал.