На руле обе руки. Поза настоящего водителя.
Законопослушный гражданин.
Снова на бульваре Реседа. Поток пригородных водителей двинулся по бульвару Вентура, но Эрик сумел выехать вперед, и, когда Добблер свернул в западном направлении, джип держался за ним, пропустив вперед три машины.
Обе машины ехали в правом ряду. Из центрального ряда, на расстоянии пяти автомобилей, Петра смотрела, как Эрик твердо выдерживал позицию, при этом машина его не бросалась в глаза, казалась почти невидимкой. Стиль езды у него был плавный, без усилий — настоящий балет, при этом он не терял из виду свою добычу. Ее мужчина обладал грацией.
Ее мужчина.
Она рассмеялась, но собственный смех ей не понравился. Поэтому сказала самой себе:
— Да заткнись ты.
Добблер ехал к Уэстлейк-Виллидж не торопясь, все в том же правом ряду. Останавливался на желтый сигнал светофора, позволял обгонять себя другим автомобилистам, пропускал пешеходов.
Никакого нарушения правил и связанного с этим разбирательства. На сегодняшнюю ночь у него большие планы.
За полмили до работы Добблер остановился у «Данкин Донате», вышел с пакетом.
Фаст-фуд на завтрак? Кто бы мог подумать?
К автомобилю подошел все с тем же бесстрастным, словно у робота, лицом.
Быстро оглянулся по сторонам, сел в «инфинити» и так же медленно и осторожно поехал по залитой солнцем Долине.
Пять часов восемнадцать минут страшной скуки. За все это время два перерыва.
В десять сорок Эрик поднырнул под шлагбаум стоянки и пошел по западной подъездной дорожке по следам «инфинити». Его не было десять минут.
Появившись возле окошка Петры, сказал:
— Погрузочная платформа заперта с наружной стороны, и, судя по всему, ею не пользуются. Стоянка наземная, нижний этаж закрытый, верхний открыт. Добблер припарковался наверху. Если он выедет, то вернется тем же путем, что и заехал.
— А если пойдет пешком?
— Сзади стена высотой в пятнадцать с половиной футов. С другой стороны что-то вроде склада. Если он не скалолаз, альтернативы нет. Мы обязательно увидим, когда он поедет.
В 11:50 Петра выехала в поисках столь необходимой ей дамской комнаты. Проехала приличное расстояние, прежде чем нашла то, что нужно. Купила чипсы для поддержки сил — себе и Эрику. Бегом пробежала к джипу и протянула ему пакет.
Спустя несколько минут, после того как она снова уселась в машину, из «Тихоокеанской динамики» вышли люди, она насчитала тридцать три человека. Они выходили группами, оживленно беседуя. Садились в машины, отъезжали. Двадцать пять мужчин, по большей части без пиджаков, как Добблер. Восемь женщин, тоже налегке.
Время ланча. А их человека нет.
— Возможно, ест донатсы, — сказала Петра. — Заправляется для большой ночной работы.
Голос Эрика звучал в трубке негромко:
— Перекусывание за рабочим столом изобличает человека с навязчивыми идеями.
Такую характеристику можно было дать Эрику. Да и ей самой.
Она посмотрела на припаркованный джип.
— Странно разговаривать с тобой вот так, на расстоянии. Может, займемся телефонным сексом?
— Согласен, — сказал он, — но только как прелюдией к настоящему сексу.
К 15:20 Добблер все еще не появился. Чтобы увериться, что они ничего не пропустили, Эрик набрал его рабочий номер. Добблер взял трубку, и Эрик сказал:
— Мистер Добблер? -Да.
— Это Дуэйн Хикхэм из «Нью-Джерси лайф». Вы не задумывались над нашими…
Короткие гудки.
— Дружелюбный господин, — прокомментировала Петра. Эрик не ответил.
В 15:53 проквакал ее телефон. К тому времени она отсидела себе все что можно, от голода разболелась голова, мочевой пузырь готов был взорваться. Пейзаж в окошке казался ей надоевшим полотном бездарного художника. Что Эрик хочет сказать?
Нажала на кнопку «разговор».
— В чем дело? Радостный голос сказал:
— Детектив Коннор? Тевтонский акцент.
— Старший инспектор Бандорффер?
— Да, это Клаус. Я подумал, что сейчас хорошее время, чтобы соединиться с вами.
— Да, сэр. Что случилось?
— Случилось то, что я напал на кое-что интересное в наших отчетах. Это не серийное убийство, да и вообще не убийство. Нападение. Но оно произошло 28 июня, и его детали вызывают интерес.
— В каком году это случилось? — спросила Петра.
— В 1979. Молодая женщина по имени Гудрун Вигланд, кондитер в одной из наших лучших пекарен. По дороге домой подверглась нападению. Она украшала свадебный торт и ушла с работы незадолго до полуночи. В двух кварталах от дома кто-то схватил ее за шею, опрокинул на землю животом вниз и стал пинать ногами по ребрам. Затем она ощутила страшную боль в затылке. Нападавший был позади нее, и она его так и не увидела. Полученные ею ранения были серьезными: три сломанных ребра, повреждение внутренних органов и разбитый череп. Женщина находилась без сознания два дня, а, когда пришла в себя, не смогла рассказать полиции ничего полезного. Сегодня я нанес ей визит. Сейчас это напуганная немолодая женщина. Живет вместе со старой матерью, получает пособие. Из дома выходит редко.
— Бедняжка.
— У фройляйн Вигланд была репутация разбитной девушки, и наши полицейские подозревали в случившемся бывшего любовника, пекаря, любителя выпить. Они часто публично выясняли отношения. Но мужчина смог доказать свое алиби, и преступление так и не было раскрыто. Я выяснил, что ваш мистер Добблер и его семья в то время жили в наших краях.
— Сколько ударов было нанесено по голове? — спросила Петра.
— Один, — ответил Бандорффер.
— Наш преступник наносит своим жертвам многократные
удары, — сказала Петра.
— Возможно, запаниковал, будучи юным и неопытным. Разумеется, если это ваш парень.
Двадцать четыре года назад Курту Добблеру было восемнадцать.
Маньяк из книги Теллера начинал, будучи подростком, в тот момент что-то повернулось в его голове.
Быть может, гормоны? Сексуальное смятение?
Повреждение какого-то нерва? Да бог знает что еще.
Замышлял, планировал, но оказался неспособен совершить свое первое убийство. Переживал из-за неудачи и через восемнадцать лет решил вернуться и исправить ошибку?
А может, все наоборот?
«Другие города, другие июни». От этой мысли Петре стало тошно. В любом случае, измена Марты стала для него катализатором.
Спасибо, инспектор, — сказала она.
— Мне было приятно вам помочь. Пожалуйста, дайте мне знать, если придете к решению.
Бандорффер повесил трубку.
«Айзек снова оказался прав», — подумала Петра.
ГЛАВА 48
— Это было восхитительно, — сказала Клара.
Она опустила простыню до талии, погладила белую, мягкую, веснушчатую грудь, ущипнула розовый сосок и с удовлетворением увидела, что он набух. Протянула руку к обшарпанной тумбочке, взяла бокал с вином, отпила глоток.
Пятнадцать долларов за бутылку шардоне — она настояла, что заплатит за нее сама.
Айзек лежал рядом на спине, смотрел в потолок. Разглядывал коричневое пятно, оставшееся от протекшего кондиционера. Коричневая клякса, похожая на…
— Правда? — спросила Клара, обмакнула палец в вино и провела им по его верхней губе. — Тебе понравилось?
Он кивнул. В этой позе казалось, что он кивает потолку. Она наклонилась над ним, куснула за мочку уха.
— Несколько минут назад ты проявлял больший энтузиазм, мой милый. Гораздо больший. Я бы сказала, вулканический.
Айзек улыбнулся. Он понял, на что похоже коричневое пятно. На двух медведей — большого и маленького. Они мерились силами. Или танцевали. Что это может сказать о его подсознании?
— Мой персональный Везувий, — сказала Клара и опустилась на него. — Готов к следующему извержению?
У Айзека все ныло, но Клара проявила максимум изобретатльности, и второй заход завершился весьма достойно. Затем она сказала: «Пора в душ» и отправилась в крошечную ванную мотеля, похваляясь своим полным телом, ничуть не беспокоясь ни о складках на талии, ни об обвислой груди, ни о целлюлите. За это она нравилась ему еще больше, и, когда она крикнула: «Заходи», он послушался. Под струей воды она притянула его к себе, впилась в губы, и он ничего не имел против этого.