Так же смиренно принял он результаты поражения. Уже засев в кремлёвском дворце, Годунов перед своим венчанием на царство решил представиться великим защитником Русской земли и 2 мая 1598 г. выехал в Серпухов к огромной армии, собранной по ложному слуху о нашествии крымского хана Казы-Гирея.
Годунов желал подкупить служилых людей, почти ежедневно устраивая обеды для многих тысяч ратников, раздавая жалованье и оказывая им «милость великую». Дворянство моментально сообразило, что к чему: пребывая большей частью в «нетях» во время реальной опасности, на увеселение оно явилось в полном составе.
Шансы Романова в этом раунде борьбы за престол упали до нуля, а расстановка воевод по чинам показала, какой видит победивший Годунов структуру знатности при своем дворе. Все первые места отданы были ордынским «царевичам»: Араслан-Алею Кайбуловичу астраханскому, Ураз-Магомету Ондановичу киргизскому, Шихиму шамоханскому, Магомету юргенскому (хивинскому).
Вдобавок Ураз-Магомет был сделан вскоре «царём» касимовским — в напоминание о «царе» Симеоне Бекбулатовиче, поставленном над Русью Иваном Грозным. Хоть и формально, он становился вторым российским государем — первым в случае каких-либо несчастий с Борисом Годуновым и его наследником Фёдором Борисовичем.
Под предводительством «царевичей» поставлены были над полками русские воеводы: Ф.И. Мстиславский (Большой полк), В.И. Шуйский (Правая рука), И.И. Голицын (Левая рука), Д.И. Шуйский (Передовой полк), Т.И. Трубецкой (Сторожевой полк). Фёдор Никитич Романов не только не удостоился первого воеводства ни в одном полку, но был помещен последним в списке бояр (помимо названных выше него оказались А.И. Шуйский, С.В. и И.В. Годуновы).
Большего оскорбления Романовых, казалось, и придумать было нельзя! Но Годунову, мигом забывшему свое обещание Фёдору Никитичу, надо было сразу показать, кто в царстве хозяин. Нарушив торжественно объявленное распоряжение, что служба в «государевом походе» будет «без мест», Борис одобрил местническое челобитье, задевавшее честь Романова[24].
При раздаче чинов после венчания нового царя на царство нельзя было обойти Романовых. Годунов и тут явил свой подлый нрав, дав боярство Александру Никитичу Романову последним в списке, начинавшемся с целого выводка Годуновых и их друзей. Хуже того — брат Фёдора Никитича Михаил получил чин окольничего.
Чтобы понять всю оскорбительность этого «повышения», следует учесть, что знатнейшие роды имели привилегию жаловаться в бояре прямо из стольников, которыми становились при поступлении на службу. Промежуточные чины — думных дворян и окольничих — были введены специально для постепенного приема в Боярскую думу полезных, но менее родовитых людей. Сама мысль, что человек, имеющий право на место в Думе «по роду», получит его «по службе», была непереносимо унизительна для знати.
Поэтому главное, что обращает на себя внимание в этих историях, — безмолвие Фёдора Никитича Романова, не только не возмутившегося публично, как сделал бы всякий родовитый человек, но даже не подавшего вида, что оскорблен. Это и было пощечиной Годунову, в изумлении обнаружившему, что он неспособен оскорбить Романовых. Своим поведением Романов показал, что с высоты его происхождения милость или немилость Годунова не имеют никакого значения.
На Руси такого ещё не бывало. Именно с этого момента Романов в глазах русской знати оказался безусловным претендентом на престол. Каждый дворянин, с младых ногтей знакомый с местническими обычаями, с полной ясностью усвоил смысл поведения Фёдора Никитича.
Но и совать голову в петлю Романов не хотел. Он не сделал ни одного жеста, могущего стать формальным поводом для царского гнева. Год за годом Фёдор Никитич заседал в Боярской думе и безропотно занимал все места, указанные царём. Чем ниже были эти места, тем громче приветствовали его на улицах москвичи, не меньше аристократов оскорблённые тем, что в Московском государстве правят татары.
Скрепя сердце Годунов должен был внешне демонстрировать «светлодушие» и «любительство» к Романовым, хотя над ними, как и над всеми знатнейшими фамилиями, постоянно висел меч. Он опустился на рубеже веков, когда царь Борис взялся расчищать путь к трону для своего сына от всех действительных и мнимых опасностей.