Царь Алексей Михайлович воспитался в грекофильских традииях своей семьи. Его дед был ставленником иepyсалимского патриарха Феофана, которому поэтому Филарет Никитич всегда оказывал особую любовь, расположение и готовность исполнять все его просьбы о помощи святому Гробу, или о помощи тем лицам, которых Феофан рекомендовал вниманию Московского патриарха. Крайняя не любовь Филарета Никитича к латинству и южно-русской унии, побуждала его еще теснее примкнуть к православному востоку, поддерживать с ним непрерывные тесные связи и единение, вследствие чего он находился в самых живых и деятельных сношениях со всеми восточными патриархами, имел с ними постоянную переписку. Все приходившие в Москву греки встречали у него ласковый и радушный прием, несколько греческих иерархов постоянно жили в Москве, пользовались особым расположением и покровительством Филарета Никитича, и занимали при нем влиятельное положение во всех делах по сношениям с православным востоком. Филарет Никитич сделал несколько церковных исправлений, в видах согласование русских церковных чинов с греческими; он попытался было устроить на своем патриаршем дворе греческую школу, заставлял делать переводы с греческих книг на русский. Словом Филарет Никитич много содействовал развитию и укреплению у нас идеи о необходимости тесного постоянного единения между русской церковью и тогдашней греческой[16].
Вполне естественно было, что по тому же пути, по которому шел в своих сношениях с православным востоком Филарет Никитич, пошел и его внук — царь Алексей Михайловичу только он еще шире, тем его дед, понял самую идею о необходимости полного единения русской церкви с тогдашнею греческою, и энергичное всестороннее проведение ее в жизнь стал считать одною из главных и насущнейших задач своего царствование. На этом пути он встретил себе полную поддержку и одобрение со стороны своего уважаемого духовника протопопа Стефана Вонифатьевича, благодаря чему из царя Алексея Михайловича и выработался вполне сознательный, убежденный и очень энергичный церковный деятель грекофил, каким он и остался до конца своей жизни. известный Павел Алепский в одном месте своих записок замечает: «нынешний благополучный царь и новый патриарх Никон очень любят греческие обряды и имеют большую склонность к рассуждениям и к учению христианскому, в особенности царь». Тот же Павел Алепский передает, что за одним обедом царь, разговаривая чрез переводчика с антиохийским патриархом Макарием, «просил (Макария) молиться за него Богу, как Василий Великий молился за Ефрема Сирина, и тот стал понимать по-гречески: чтобы и царю также уразуметь этот язык»