Думается, что именно этим объясняется то, что Советское государство все в большей мере выделяло из общего числа религиозных объединений именно православные приходы, предоставляя им все большую степень свободы и разнообразия культовой и внекультовой деятельности.
Несмотря на осадное положение в столице, на Пасху 1942 года распоряжением коменданта Москвы было разрешено беспрепятственное движение по городу всю ночь. По данным Управления НКВД по Москве и Московской области, в действующих православных храмах на пасхальные богослужения собралось более 160 тысяч верующих. И, как отмечалось в справке управления, «верующее население и духовенство в связи с религиозным праздником Пасхи, а также полученным разрешением беспрепятственного хождения населения г. Москвы и районов Московской области в ночь с 4 на 5 апреля реагировало положительно»[210].
Православная церковь привлекается к участию в деятельности государственных и общественных организаций. 2 ноября 1942 года митрополит Николай (Ярушевич) был приглашен в состав Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков. Комиссии поручалось засвидетельствовать и учесть ущерб, причиненный оккупантами религиозным организациям страны, факты разрушения и осквернения культовых зданий, разграбления церковной утвари, издевательств, насилия и убийств духовенства и верующих. В написанных митрополитом докладах, статьях, сообщениях и публичных выступлениях передавалась страшная картина «разрушения и смерти», оставленная немецкими захватчиками на советской земле. Их и сегодня нельзя читать без боли и гнева.
Церковь приняла активное участие в работе Всеславянского комитета борьбы с фашизмом, призванного способствовать сплочению славянских народов, переходу их на сторону антигитлеровской коалиции, объединению усилий общественных, в том числе религиозных, антифашистских сил в странах со славянским населением. В распоряжение комитета предоставлялись материалы по темам «О свободе совести в СССР», «Бог благословляет народную справедливую войну против гитлеровских захватчиков», «Участие духовенства и верующих в помощи Красной Армии», «Немцы — злейшие враги христианства», авторами которых выступали митрополиты Алексий (Симанский), Николай (Ярушевич), архиепископы Лука (Войно-Ясенецкий), Фотий (Топиро) и другие. Они печатались на страницах советских и зарубежных средств массовой информации, передавались по радио, распространялись в виде листовок на оккупированной территории и в странах антигитлеровской коалиции, в частях неприятеля и в прифронтовой зоне.
В мае 1943 года митрополит Николай впервые появился в президиуме III Всеславянского митинга в Москве. В своей речи, которая позже была опубликована, он призвал к единению славян в борьбе с общим врагом. В день двухлетия начала войны в особом послании «К братьям-славянам» митрополит Николай писал: «Братья-славяне! Приблизился час великих событий на фронтах. Предстоят решающие бои. Пусть не будет ни одного среди нас, кто бы не содействовал всеми своими силами и возможностями победному разгрому нашего общего ненавистного врага и на полях брани, и в тылу, и мощными ударами народных мстителей-партизан. Будем все, как один, в предстоящих битвах! С нами Бог, дорогие братья!»[211]
«Религиозный фактор» за пределами СССР
Изменения в церковной политике Советского государства были заметны не только советским людям, о них сообщали в рейх немецкие армейские и разведывательные органы.
Штаб полиции безопасности и СД (от 8 мая 1942 года): «В последние месяцы советское правительство все больше ограничивало мероприятия, враждебные церкви. Недавно даже было объявлено о свободе церкви. Все сохранившиеся храмы были открыты, их посещает много народа. Регулярно проводятся богослужения, в которых звучат молитвы о свободе русской земли»[212].
Верховное командование армии (от ноября 1942 года): «Хорошо осознавая большое значение для русской массы церковного руководства в Москве, красная сторона теперь уже оказывает ему полное покровительство и использует для большевистских целей. Германское же руководство, напротив, очень сдержанно допускает существование Русской церкви на занятых территориях».
Штаб полиции безопасности и СД (май 1943 года): «Советская пропаганда сумела ловко использовать религиозные чувства населения в своих целях. Церкви и массы все в большей степени получают поощрения. Как стало известно из Москвы, наплыв жителей в церкви в пасхальные дни был значительным. Этот факт пропагандистски весьма сильно используется и находит распространение прежде всего у союзников»[213].