Он вступил на порог, и на пороге его встретила будущая подруга всей его жизни. Не вздрогнув, прикоснулся он губами к ее лбу.
На лбу у невесты еще со вчерашнего дня краснел прыщик; сегодня вскочил еще один, на подбородке. У нее были бесцветные глаза с редкими ресницами и, конечно, без всяких темных кругов, захватывающих половину узкого лица. Ничего от роковой головы Медузы, ничего — от гибкости Черной пантеры.
Она превосходно пекла слоеные пироги с яблоками и не знала соперниц в изготовлении куличей. Таким образом, Тудор Стоенеску-Стоян мог быть уверен, что через несколько лет обзаведется брюшком (лысина у него уже проклюнулась), что будет у него дом, возможно, с автомобилем у крыльца, и, во всяком случае, пакет акций акционерного общества «Voevoda, Rumanian Company for the Development of the Mining Industry, Limited».
— Что это? — спросил Стоян. Сердце его словно сжали железные пальцы.
— Сюрприз, Тео!.. Я нашла это на чердаке, среди старой рухляди… Подарок бабушки… Его привезли из Вены к маминой свадьбе. Во всем городе есть еще только один такой экземпляр, принадлежавший когда-то матери господина Александру Бугуша. Их и купили одновременно.
Это было зеркало с тремя створками. Второе зеркало с тремя створками, точь-в-точь как то, с которым Тудор Стоенеску-Стоян слишком хорошо познакомился в первые недели после того, как явился сюда начать вторую, новую жизнь.
Тео подошел, чтобы рассмотреть его. Но это зеркало сохранилось гораздо хуже, пролежав столько времени в сырости, среди старого хлама. Позеленевшее, съеденное временем серебро покоробилось, стекло затуманилось.
И Тудор Стоенеску-Стоян, приблизившись, увидал в этих трех створках, в мире заплесневелых призраков, три своих подобия, слившиеся воедино: великан, карлик и обычный человек. У всех троих было безобразное лицо, изъеденное таинственной болезнью: проказой, гнойниками и язвами, — болезнью, которую наклика́ли проклятия древних часословов. Болезнью, которой до конца дней поразил его плоть и кровь патриархальный город.
Перевод Ю. Мартемьянова.
