– Доброе утро, Маргарет. Надеюсь, вы хорошо спали? Нам-то поспать не удалось.
– Да, спасибо, диван вполне удобный. Но, разумеется, я буду только рада отдельной комнате – когда мы приедем к вашей матушке.
– Очень на это рассчитываю, – сказал отец. – Вы все собрали? Такси приедет с минуты на минуту.
– Ну, времени разобрать чемоданы у меня не было, верно? Я только панаму достала – на случай, если там будет жарить солнце.
– Там всегда жарит солнце. Моя мать может жить только в условиях глобального потепления, на меньшее она не согласна.
– Что ж, нам в Ботли глобальное потепление бы не помешало.
– Лучше молчите об этом, если хотите получить хорошую комнату при Фонде.
– При каком-таком фонде?
– О, моя матушка ведь основала Трансперсональный фонд, вы не слышали?
– То есть вы не унаследуете ее дом?
– Нет.
– Страсти какие!.. – Бледная восковая физиономия Маргарет нависла над Робертом, с новой силой посыпая его лицо хлебными крошками.
Роберт почувствовал, что отец раздосадован.
– Его такими новостями не проймешь, – сказала мама.
Все одновременно пришли в движение. Маргарет в панаме шла первой, за ней плелись родители Роберта с вещами. Его вынесли на улицу – туда, откуда шел свет. Он был потрясен. Мир показался ему родовой палатой, в которой со всех сторон неслись крики новой честолюбивой жизни. Ветви лезли вверх, листья трепетали, по залитому светом небу плыли кучевые горы с размытыми краями. Роберт чувствовал мысли мамы, чувствовал мысли отца и чувствовал мысли Маргарет.
– Ему понравились облака, – заметила мама.
– Он их пока не видит, голубушка, – сказала Маргарет. – В этом возрасте они еще не могут фокусироваться на предметах.
– Даже если он не видит их так, как видим мы, это не мешает ему смотреть, – сказал отец.
Маргарет фыркнула и села в гудящее такси.
Роберт неподвижно лежал на коленях матери, но земля и небо за окном куда-то скользили. Раз вокруг все движется, значит он тоже находится в движении? Свет отражался от окон, проплывавших мимо домов, со всех сторон на Роберта накатывали разнообразные вибрации, а потом между зданиями впереди разверзнулся каньон, и по лицу Роберта пополз клин солнечного света, от которого его веки изнутри стали оранжево-розовыми.
Они ехали к бабушке, в тот же дом, где жили и теперь, спустя неделю после рождения брата.
2
Роберт сидел на подоконнике в своей комнате и играл с собранными на берегу бусинами, выкладывая из них разные узоры. За москитной сеткой (порванной и залатанной) зеленела масса спелых листьев росшего на террасе платана. Когда дул ветер, листья издавали звук, похожий на чмоканье. Если начнется пожар, будет очень удобно выбираться по ветвям платана из комнаты – но, с другой стороны, по ним же в комнату может залезть похититель. Раньше мысли о похитителях никогда не приходили ему в голову, а теперь он только об этом и думал. Мама рассказывала, что младенцем он очень любил лежать в колыбельке под ветвями платана. Теперь, заключенный в скобки из родителей, там лежал Томас.
Маргарет должна была завтра уехать – слава богу, сказал отец. Родители дали ей лишний выходной, но она уже вернулась из деревни и обрушила на них роковую весть. Роберт вразвалку зашагал по комнате, изображая Маргарет, затем вернулся к окну. Все считали, что он великолепно пародирует людей. Воспитатель пошел еще дальше и выразил надежду, что «мальчик сумеет направить свой зловещий дар в конструктивное русло». И действительно, когда Роберта заинтриговывала какая-нибудь ситуация – в данном случае возвращение Маргарет, – он мог почувствовать и воспринять все, что захочет. Он прижался лицом к москитной сетке, чтобы получше рассмотреть происходящее внизу.
– О-о, какая жарища! – причитала Маргарет, обмахиваясь журналом по вязанию. – Представляете, в Бандоле нет зернового творожка. И продавцы в супермаркете не говорят по-английски! «Зерновой творог, – твержу я им, показывая на фотографию пшеницы в хлебном отделе. – Зерно, только из молока!» Но они так и не сообразили, что я имела в виду.
– Редкие тупицы, – заметил отец. – Вы ведь дали им превосходную подсказку!
– Хм… В общем, пришлось вместо творога набрать французских сыров, – сказала Маргарет, присаживаясь на невысокий каменный заборчик. – Как малыш?
– Немного устал, – ответила мама.
– Конечно – на такой-то жаре! – воскликнула Маргарет. – Мне кажется, на пароме со мной случился тепловой удар. Зажарилась до хрустящей корочки. Почаще давайте ему воду, голубушка. По-другому он не может охладиться – потеть в таком возрасте они еще не умеют.