* * *
На следующее утро Лену перевели в другое отделение. Её сенсум стал отторгать организм, куда был пересажен. Она не могла смириться с тем, что находится в теле другой девочки, лишившись всех воспоминаний о своей жизни. Не чувствовала себя собой. Перестала видеть в себе человека, только... робота? - Патрик! - закричал я, выскакивая из палаты. Медсестёр в коридоре не было, и я смог беспрепятственно пройти в кладовую. Симуляционный робот лежал на своём обычном месте, под матрасами. Я достал его, поставил на пол и принялся оглядывать. Что такого нашла в нём Лена? Почему так привязалась? Обычный механизм, тысячами распространяющийся по больницам всего мира. Сейчас, правда, в ходу куда более опытные роботы, больше похожие на врачей. А здесь, в нашей клинике, ещё остался старый, никому не нужный, Патрик. - Вот мы и остались одни, да? - спросил я у робота. - Что нам теперь делать? Патрик не ответил. Он всегда отвечал только Лене. Она разговаривала с ним, подолгу ковыряясь в микросхемах на спине. Озарённый внезапной догадкой, я добрался до люка у него на лопатке, подцепил ногтем и открыл. Внутри располагалась информационная панель, с помощью которой можно было управлять встроенными «эмоциями» этого агрегата. Я включил его и глаза Патрика зажглись зелёными огоньками. Пробежался по функциям, диагнозам, всей информации, которую содержал робот. Старые отчёты, никому не нужные цифры. Но одна из записей была совсем новой. Я открыл файл и обомлел. Это была записка от Лены, написанная кое-как, с ошибками. «Дорогие родители Патрика. Я знаю, что вы вряд ли увидите это письмо, потому что письма из нашей больницы в Китай, скорее всего, не доходят. Да и китайского языка я не знаю, а встроенного переводчика в Патрике нет. Я не знаю, как на самом деле было его имя, но один мальчик назвал его Патрик, потому что так звали какого-то актёра из очень старого фильма про роботов. Теперь мы все зовём его так. Патрик очень грустит. Ему скучно лежать в кладовой совсем одному. Раньше он был полезный, но теперь с ним разговариваю только я. Доктора забросили его сюда, потому что появился робот получше, а Патрик стал им не нужен. Но ведь вам то он нужен, я уверена. И вы тоже скучаете. Мне очень хотелось бы, чтобы вы забрали его отсюда, потому что в этой больнице плохо. Здесь заботятся о том, чтобы ты ел и пил, но не хотят знать, что тебе грустно, когда тебе грустно. Нас всех заберут родители, а Патрик останется тут один. Он совсем старый и скоро отключится навсегда, батарейки почти сели. Мои батарейки тоже однажды сели, но родители не смогли с этим смириться и нашли донора, и вот я есть. Пожалуйста, когда Патрик откажет совсем и умрёт, не возвращайте его обратно. Ему это может не понравиться. С любовью, Елена».
Вот что значили её слова тогда ночью: «Верните». Она не хотела это новое тело и эту новую жизнь. Меня выписали через неделю после того, как увезли Лену. Анатолий Васильевич сказал, что я вполне готов отправиться в самостоятельное плавание и подписал бумаги о полном и всестороннем излечении. Может, со стороны так и выглядело. Мой сенсум был в порядке, в отличие от Макса и Лены. Куда бы я ни шёл, я думал о них. Я вспоминал, как мы веселились в столовой, таскали робота за собой, донимали медсестёр, ходили на процедуры. Лена хохотала от щекотки во время осмотра, а Макс боялся уколов. Когда твой сенсум пересаживают в чьё-нибудь тело, лежащее на операционном столе, сенсохирурги полностью обрезают твои воспоминания о прошлом. Срезают нити, ведущие к твой прошлой жизни начисто. Ты даже имени своего не помнишь, не узнаёшь лиц родных тебе людей. Забываешь всё хорошее и плохое, что с тобой случилось. Ты остаёшься с новым телом и новой жизнью. Один. В пустоте. Я спал, но мне снилась клиника. Я просыпался и думал, где теперь мои друзья и что с ними стало. Я не мог есть, у меня начались проблемы со сном. Через месяц я решился на это. Вновь написал заявление на донорство собственного тела себе самому. Я никогда не узнаю, почему я сделал это в прошлый раз, потому что есть закон о конфиденциальности сенсума, но мне кажется, что сейчас я был близок к ответу как никогда. Операционный стол. И следом наступившая тьма.