* * *
Мы пересекли всё крыло, чтобы добраться до столовой. - Я же тебя просил не называть его Динозавром. Называй его... - Максимилианом? Кто вообще даёт такие имена своим детям? - фыркнула Лена. - Не тянет он на полководца. - Зови его Максом, - посоветовал я, когда мы вошли в стеклянную дверь больничной столовой. Сейчас она была абсолютно пуста. Обед давно закончился, а ужин пройдёт по расписанию через два часа. Всё остальное время здесь было пусто. Кроме, пожалуй, одной очень объёмной фигуры, стоявшей у окна в кухню. - Привет, Ди... Макс! - Лена улыбнулась и преувеличенно бодро стала махать ему рукой. - Здравствуй, дорогая, - ответил ей парень. Мы подошли к нему. - Привет, - поздоровался я и тот кивнул в ответ. - Чем занимаешься? - поинтересовалась Лена. - Всё тем же самым. Тренирую силу воли. - Они уже предлагали тебе еду? - спросил я, глядя на поваров, бегающих туда-сюда у огромных котлов, стоявших в глубине кухни. - Два раза, - грустно ответил Макс. - Сначала остатки овсяной каши с джемом и три кусочка хлеба. Потом гречку с двумя котлетами и ржаную булочку. - И как прошла тренировка? - Лена, сама непосредственность, уселась на стол и стала болтать ногами. - На девяносто процентов успешно. - Что ты съел на этот раз? - Булочку... - на глазах парня выступили слёзы. - Ну Маааакс! - разочарованно протянул я и сел рядом с Леной. - Что ж ты так? - Ты молодец, - поддержала его Лена. - Так держать. Ещё чуть-чуть и получится. - Я слабак, - махнул рукой Макс. - Я не выдержу. - Выдержишь. Две недели на диете продержался, протянешь и остальные четырнадцать, - сказала ему Лена. Макс застонал. Он был очень толстым. Даже сейчас, после двух недель жесточайшей диеты, его вес не сильно изменился. В нём было три меня и бессчётное количество Лен. Но он держался молодцом. Приходил сюда каждый день, стоял по многу часов, но ни разу ещё не сорвался. Кусочек хлеба не считался. - Был в спортзале сегодня? - спросил я его. - Издеваешься? Три часа с утра торчал. - И как ощущения? - Великолепно, как и всегда, - пожал плечами Макс. - Но сюда всё равно тянет? - Как видишь. Не понимаю, может операция прошла плохо? - Прекрати дурить, - твёрдо сказала Лена. Она спрыгнула со стола, подошла к нему, и ткнула указательным пальцем в пузо. - Такие запасы одной пересадкой памяти не исправишь. Придётся каждый раз давать организму понять, что ты уже не тот пожиратель плюшек, что раньше. - А он всё просит и просит... - Макс понуро оглядел свои руки, каждуя толщиной с мою шею. - Ты научишься руководить им. Рано или поздно, - сказал я. - Ненавижу быть толстым, - он пнул стул без спинки, стоявший рядом с ним. Тот отлетел и упал. Повара подняли головы, услыхав шум, но Лена улыбнулась, и они перестали подозрительно глядеть на нас. - Всё лучше, чем быть такой занудой, как этот, - девочка направилась к выходу. - Куда ты? - спросил Макс. - Есть одно дельце, которое нужно состряпать, - загадочно сказала она нам. Макс непонимающе посмотрел на меня. Я пожал плечами и двинулся за Леной.
* * *
- Как вы чувствуете себя сегодня? - спросил Анатолий Васильевич, врач с седой бородкой и большими очками в чёрной оправе. Именно его я первым увидел в своей палате, когда очнулся пару дней назад. Он держал в руках электронный планшет с данными обо всех пациентах и водил над ним пальцами, не касаясь экрана, перелистывая наши дела. - Не хуже, чем вчера, - ответил я. Сеансы групповой терапии в сенситивной клинике точно такие же, как в психушках, только намного скучнее. Никто не стоит на голове, не сморкается тебе в лицо и не танцует на стульях. Здесь у всех кукушка на месте. И иногда я жалею об этом. - Вы привыкаете к своей новой жизни? - Постепенно, - уклончиво сказал я. - Что вам нравится больше всего из еды в нашей больнице? - Здесь отличный кофе. На удивление, - заметил я. - Обычно в таких заведениях кофе полная бурда, равно как и чай, кисель и прочее. А у вас он достойный. - Замечательно, - улыбнулся Анатолий Васильевич. - Что вы сейчас читаете? - В вашей библиотеке в основном классика, поэтому я увлёкся древнегреческими трагедиями. - Замечательно. Вы не читали их раньше? - Мне кажется, нет, - покачал я головой. - Вы не пытались вспомнить, какую книгу читали последней до того, как попали в больницу? - спросил седой врач. - Нет. Ничего не помню. - Хорошо, - улыбнулся Анатолий Васильевич и повернулся к Лене. На его лице отразилось выражение бесконечного терпения. Я понимал его. Иначе к этой девчонке относиться нельзя. - Елена, ты не могла бы оставить робота в покое? - Никак нет, - Лена изобразила бесстрастный механический голос, хотя на самом деле, даже этот больничный агрегат, порядком устаревший, не говорил с таким мёртвым выражением. Он же должен был отражать эмоции пациента, чтобы студенты могли определять заболевания, поэтому в него была встроена качественная звуковая плата. Правда, роботу было уже лет пятнадцать и теперь он валялся в хозяйственном отделении под грудой матрасов. Откуда мы, собственно, и приволокли его втроём, усадили на один из свободных стульев в комнате групповой терапии, и теперь Лена забавлялась тем, что на все просьбы Анатолия Васильевича заставляла отвечать робота. Его, кстати, всё отделение звало Патриком. И он не был ни ирландцем, ни даже морской звездой. - Хорошо, Елена. Как ты чувствуешь себя сегодня? - спросил врач. - Пациент чувствует ужасную боль, - произнёс робот и мы с Максом захихикали. - Неужели? - глаза Анатолия Васильевича блеснули из-под очков. - Чем же вызвана такая боль? Лена поковырялась у Патрика в спине, где был спрятан пульт управления, и робот произнёс: - Серьёзными личными переживаниями. - Так, хорошо, - Анатолий Васильевич, похоже, втянулся в игру. - Что же нам предпринять, чтобы унять твои ужасные страдания, Патрик? - Необходимо срочное физиотерапевтическое воздействие, - определил тот. - В какой области? - удивлённо спросил Анатолий Васильевич у Патрика. - В области пениса, - ответил робот. Мы с Динозавром покатились со смеху, а врач вскочил и забрал Патрика у Лены. Девочка надулась. - Вообще-то, это собственность больницы и играть с ней запрещено, - сказал врач, хотя не похоже было, что он сильно разозлился. - Даже роботам иногда требуется поддержка, - сказал я. - Хорошо, - кивнул врач и повернулся к толстяку. - Максимилиан. Расскажи нам, как ты чувствуешь себя сегодня? - Неплохо. Но вы не могли бы не называть меня так? - Пожалуйста. А как мне лучше к тебе обращаться? - спросил врач. - Динозавр!.. - шепнула Лена. Я шикнул на неё, а наш приятель покраснел. - Можно Максом. - Отлично, Макс. Как твоя борьба с собой? - Он съел только булочку, - сказал за него я. - Это правда? - Да, - кивнул Макс и снова покраснел. - Твой мозг привыкает к новой памяти, это великолепно, - одобрил Анатолий Васильевич. - Мы и не думали добиться таких результатов так скоро. - Мне всё ещё очень хочется кушать, - пожаловался Макс. - И будет хотеться. Заживление сенсума проходит не быстро. Ты должен понять, что воспоминания донора встраиваются в твои постепенно. Скоро ты вообще забудешь дорогу на кухню. Но нужно стараться контролировать себя. - Есть контролировать себя, - Макс поднял руку ко лбу в воинском приветствии, а Лена издала неприличный звук.