Очень тяжкие это были годы, особенно для молодёжи. Медленно тянулись дни страшной оккупации, дни, наполненные постоянной тревогой за уже семнадцатилетнего сына, у которого уже были свои секреты, свои тайны.
Часто Володя куда-то пропадал из дома, а затем что-то приносил с собой, скрывая это от меня.
Радостью и тревогой за сына-борца наполнялось моё материнское сердце.
Вспоминается один такой случай. Однажды фашисты вдруг застали юношей возле своих машин. Ребята решили помочь нашим партизанам и начали выводить из строя немецкий транспорт.
К счастью всё обошлось хорошо, мальчики успели убежать. Подозрение упало на сына, потому что он там работал. Чтобы он не попал к немцам, его надо было прятать. Пришлось одеть Володю в женскую одежду и вести по городу к друзьям. В это время по дороге навстречу шли двое гитлеровцев. Они стали приставать к «девочке».
В первое мгновение я от страха не могла вымолвить ни единого слова, а потом я толкнула сына, чтобы шёл, а сама сказала немцам, что мы идём от доктора, ей (ему) зуб вырвали, поэтому она (он) и молчит. Немецкий язык я знала хорошо, учила в техникуме. Немцы куда-то торопились, потому как быстро от нас отстали и пошли дальше» [18].
Из письменных воспоминаний Фартуховой Александры Карповны:
«В годы жестокой войны с фашистскими захватчиками была на временно оккупированной территории г. Новомосковска. То, что было пережито, трудно описать. Ведь это голод, холод, страх и страх. Перед началом учебного 1941-42 гг. вызвали в гороно, предложили собирать учеников и работать. Недолго пришлось работать. Директор школы Чалый заскочил в школу и сказал: «Спасайтесь все, кто как может – немцы в городе».
Когда я добралась до своей квартиры, вещи были разграблены (замок отбит). Злоба и ненависть загорелись во мне. С самого начала войны, с 1941 г. была членом патриотической группы, которая была организована на временно оккупированной территории г. Новомосковска. В моей квартире встречались члены подпольной группы: Спиктаренко Ефрем Никитич, Бутенко Иван Никифорович, Мизиренко Зинаида Ивановна и ещё один человек, ни имени, ни фамилии которого я не знаю. Скрывала их и помогала им. От них мы узнавали, что происходит на фронте. Читали газеты, листовки с информбюро. Ночью переписывали и распространяли среди населения. Спиктаренко Е. Н. часто отлучался, беря с собой листовки и газеты. Мне не было известно, откуда он брал газеты и листовки и куда уходил. Однажды он вернулся ночью и объяснил – был в с. Николаевка у надёжного человека. Спиктаренко был немногословен, мало рассказывал о себе, о подпольной работе.
Однажды пришёл и говорит: «Взял в лесу огород. Пойдёмте, посмотрите». Пришли. Он, удаляясь, попросил подождать. Слышу свист. Через минут 15-20 пришёл и говорит: «Когда я уйду совсем, вы будете приходить сюда, приносить мне новости».
– Какие? – спросила.
Он промолчал. Я всё поняла, согласилась. В это время я и Мизиренко З. И. временно работали в карточном отделе, выписывали и выдавали работающему населению города карточки на хлеб, а потом и на небольшое количество продуктов. Тем, кто карточек не получал, особенно семьям фронтовиков, карточки относили домой. Я вручала карточки Косоруковой с 2 детьми и престарелой матерью, жене Шевченко с 4 детьми и многим другим. Мизиренко З. И. тоже вручала карточки на хлеб. Так мы старались кормить хлебом жителей города.
К этому времени в городе уже появлялось много фронтовиков, попавших в плен к фашистам и сумевших вырваться из плена. Им необходимы были документы.
Я знала, что Мизиренко З. И. была связана с «Биржей труда» через Лизу Юрченко и возможность достать эти документы была использована. Лиза Юрченко приносила эти документы (паспорта немецкие), а Мизиренко З. И. Их вручала военнопленным (кому вручала, она скажет)» [19].
Из письменных воспоминаний Софьи Николаевны Донец (Шакало):
«Во время оккупации я никуда не выезжала и нигде не работала. Тогда угоняли на работы в Германию, мы прятались, спасались как только могли. Забирали меня в Германию и возле городской управы я познакомилась с Григорием Шакало, и решили мы с ним пожениться, чтоб не попасть в Германию. Они женатых как будто не брали. У меня ещё сестра Галя и брат Дмитрий и у нас двери не закрывались, каждый день нас гоняли. Муж мой тоже был на войне. Был ранен в Подгородном, попал домой, пошёл на жестекатальный завод работать, а там были наши пленные. Они воровали бензин, а я меняла его на макуху и сухари и передавала пленным.