– У друзей был, – ответил Никита. – В домино с ними играл. Так заигрался с ними, что не заметил, как уже наступил комендантский час. Да отпустите, вы же меня знаете.
– Нет, пойдём, – сказали полицаи.
Они заперли Никиту в помещении на втором этаже бывшей пекарни. Никита стал осматривать эту комнату. Окно было закрыто жестью. Никита аккуратно отогнул лист жести и посмотрел, можно ли бежать через окно. Оказалось, можно. Второй этаж – такая высота, что можно спрыгнуть, если того требует экстремальная ситуация. Уже собравшись прыгать, Володя увидел в окне стоящего возле пекарни Садко. Никита давно подозревал, что этот человек может быть предателем. Никита отошёл от окна, и как раз в этот момент, в помещение к нему вошёл полицай и сказал:
– А ну выходи!
Никита вошёл в комнату, где сидели полицаи. В ней он увидел Шендерея, который работал учителем в Митиной школе, Криворучко и бухгалтера Почтовика.
Никита поздоровался с ними со всеми, после чего обратился к полицаям:
– Отпустите меня. Я у друзей был. В домино я с ними играл и в шахматы. Люблю играть в шахматы, понимаете? Так заигрался, что не заметил, как комендантский час уже наступил.
– А мы этого парня очень хорошо знаем, – сказали Почтовик и Криворучко. – В школе он был хорошим учеником, отличником.
– Я бы этого отличника своими руками на его акациях повесил! – вдруг закричал Шендерей. – Знаю его со школы, активиста. Это ж он шляется по ночам, что-то против вас замышляя со своими друзьями.
Митя Головко молчал. Он стоял и смотрел Шендерею прямо в глаза.
Тут на пороге появился Садко и сказал полицаям:
– Простите, господа! Этого человека я хорошо знаю, так что я за него ручаюсь.
Полицаи поверили, отпустили Никиту, а Садко поручили провести Никиту домой.
Вышли. Кругом тёмная ночь. Никита шёл молча. Садко спросил у него:
– Ты знаешь Сташкова Н. И.?
– Да, я знаю Сташкова, – ответил Никита Головко. – Он был моим учителем.
Никита знал Сташкова не только как учителя, но из соображений конспирации больше о нём он ничего не мог рассказать.
– Он работал с твоим отцом в райсовете.
– Я не знал, я был тогда маленьким.
– Он сидит в Днепропетровском гестапо. Его арестовали в Павлограде, затем перевели в Днепропетровск. Я сидел вместе с ним в одной камере.
Никиту потрясла такая новость. В конце концов, они подошли к дому, Никита попрощался с Садко и вошёл в дом.
Он целую ночь не спал. Я сказала, покушай, целый день ведь ничего не ел.
Пришла Зина, Митя сказал:
– Я уверен, Садко предатель. Нужно сообщить об этом Кутовому. Необходимо предупредить его, чтобы он соблюдал осторожность» [4].
Из письменных воспоминаний Марии Васильевны Кобзарь:
«Летом 1943 года Зина брала меня с собой в г. Днепропетровск. Ночевали мы на квартире на улице Индустриальной, 28, Амур-Нижнеднепровский. Зина ходила в городскую управу г. Днепропетровска за бланками паспортов, где у неё была связь с человеком, который давал ей бланки, фамилии не знаю, ходили пешком через мост туда и обратно. Мы имели пропуска, так что мы благополучно перемещались по городу. У нас было 40 бланков паспортов. Зина не раз ходила разыскивать в г. Днепропетровске Ольгу Соболь, с которой училась в институте. С февраля 1942 по июнь-июль 1943 года Ольга Соболь давала мне задание собирать одежду для военнопленных. Трудно мне было с этим заданием, но выполняла их безотказно. А почему трудно, вещи, которые мы собирали, были старые, рваные и было много работы, но мне очень помогала моя мама (Марина Михеевна). Штопали, латали, стирали, сушили, гладили, а потом я их складывала в мешок, маскировала сеном и несла через весь город туда, где сейчас горит вечный огонь. Там меня встречала и забирала у меня вещи Галя Сорокопуд, а потом, летом 1943 года (в июне-июле) Галя Сорокопуд была от этой работы освобождена, так как была беременна. Вместо Гали Женя Мирошник сам приходил ко мне домой и забирал вещи для пленных» [5].
Из письменных воспоминаний Колесника Николая Тарасовича:
«В июне Головко предупредил меня, что есть такое решение, чтоб нас не выловили немцы нам самим надо уйти, а для этого надо на виду у всех в немецкой форме забрать тех, кто бегал по городу с оружием, чтоб немцы не взяли заложников. До этого Зина знала Ф.И.О тех, кого должны увозить в Германию, предупреждали родителей, чтобы те их укрыли или вывезли в другие сёла и многим это удавалось. Под руководством З. Белой Женя Мирошник и Вовка Лисовиков 01.05.43 г. забросали бутылками с горючим колонну автомашин, которая остановилась на площади возле церкви» [6].
В. Билоус, «Новомосковская правда».