«Рядом с Соколовыми жила немка. Она пристально следила за соседкой. В 1943 году Татьяну Григорьевну, по доносу фрау, уволили с работы в городской управе. С работой покончено, но с борьбой против врага – нет. Иван Самсонович Тяглый познакомил Соколову с врачём Евгенией Бутенко (Екатериной – п.а.), которая работала в комиссии по отбору молодёжи в Германию. Однажды Татьяна Григорьевна предложила врачу взять кровь. Соколова болела хронической малярией. Доктор разливала её кровь в пробирки и подставляла вместо взятой у юношей и девушек. Это вызывало недовольство у немецких вербовщиков и они были вынуждены возвращаться домой ни с чем. Такое повторялось несколько раз.
Из-под рук Соколовой и Жени Шуть-Недодаевой выходили листовки, активными распространителями которых были дети Татьяны Григорьевны Зина и Юра. Листовки призывали молодёжь отказываться от поездки в Германию, рассказывали о событиях на фронтах Отечественной войны. Часто, когда на квартире Соколовых шло заседание подпольщиков, Зина и Юра были надёжными часовыми» [7].
Из письменных воспоминаний родителей секретаря подпольной молодёжной организации в г. Новомосковске в 1941-43 гг. Никиты Головко:
«Помнится, пришёл раз Женя Мирошник и Зина Белая. И они приняли решение, что Митя должен поехать в Синельниково для связи с Павлом Бондаренко. Митя поехал, но его постигла неудача. На месте явки оказались немцы. Когда Митя вернулся, пришёл Иван Кутовой. Митя поспорил с ним из-за халатного отношения к такому большому и серьёзному делу. Кутовой оправдывался тем, что ему, дескать, передали такое место и предлагал поехать туда ещё раз. Митя, однако, не рискнул делать это. Тогда хотела ехать Зина Белая. Митя доказал, что такая неточность может оказаться роковой.
В мае сорок третьего было замечено, что за нашей квартирой установлена слежка. Ребята приняли меры предосторожности. Радиоприёмник был перепрятан в подвале одного из домов (как известно, это был дом Чалого – п.а.). Расположен он прямо против немецкой комендатуры. Митя продолжал по-прежнему ночами приходить к приёмнику, настраивать его и продолжал приём сводок Совинформбюро. Листовки снова появлялись на улицах. Как потом выяснилось, слежку за нашей квартирой установил гестаповец Корнилов.
Митя иногда встречался с Павлом Кияном, который работал в полиции. Павел Киян передавал кое-какие сведения о новых арестах того или другого товарища, ряд других сведений.
Комсомольцы собирали одежду для военнопленных в лагере, расположенном на жестекатальном заводе. Собирались устроить побег военнопленным. Но из-за Кияна эта операция провалилась.
Помнится, что зимою пришёл к нам ночью Панченко, мы его переодели, дали сухарей и сала. Потом он ушёл. Какой у них с Митей состоялся разговор нам неизвестно» [8].
Арест членов подпольной организации
Анатолий Бонифатиевич Джусов, «В плен не сдался».
«Неосторожные действия подпольщиков привели к раскрытию организации. Рано утром 18 августа 1943 года начались аресты патриотов. Когда пришли за Алексеем Цокуром, то он, единственный из всех причастных к подполью учинил вооружённое сопротивление полицаям. Отстреливаясь, выпрыгнул из окна квартиры и попытался добраться до Самары, а там и к лесу. Полицаи открыли по нему огонь. Раненый в ногу Алексей спрятался во дворе соседей (пер. Подолянский, 25), но хозяйка выдала его. Алексей отстреливался с пистолета до последней возможности, а затем, как предусматривал неписанный кодекс чести советского командира, чтобы не попасть в руки врага живым, последней пулей оборвал свою жизнь» [1].
Из письменных воспоминаний Александры Константиновны Головко:
«Никита встречался со Сташковым Н. И. и с ещё одним человеком, фамилия его, кажется, Маслов.
Сташков дал Никите зажигалку. Это пароль. Как-то с Митей сидели, тужили, отец был тяжело болен, Митя говорит:
– Мама, меня могут арестовать, и тебя вместе со мной тоже. Я боюсь, что ты не выдержишь пыток. А ведь ты так много знаешь.
Я сказала:
– Сынок. Пускай меня расстреляют, но я им ничего не скажу. Верь мне.
Митя сказал, что у него в столике во второй полке лежит зажигалка, тот самый пароль.
– Я встречался со Сташковым, он мне её дал. Береги её в случае чего.
25 лет пролежала зажигалка на чердаке, потому как за ней никто не пришел. Всех расстреляли. Я её отдала в музей комсомольской славы. 18 августа 1943 г. в 2 ч. ночи начались аресты подпольщиков. Днепропетровское гестапо арестовало ночью врача Бутенко Екатерину Васильевну и её мужа Цокура Алексея, он выскочил в окно и спрятался в туалете у Зайцевых, а хозяйка этого дома выдала Цокура, сказала полицаям, что он бандит. Его окружили, стреляли с пулемёта, Алексей отстреливался, а потом застрелился сам и его уже мёртвым вытащили оттуда. Арестовали Женю Шуть-Недодаеву. В 6 часов Митю арестовал сам старший следователь гестапо, палач Билецкий. Митя делал зарядку, когда вошёл Билецкий и предъявил Мите документ. Митя немного побелел, но сохранял спокойствие. Он смотрел палачу прямо в глаза. Старший следователь гестапо вытянул тетрадь, в которой было приклеено фото Мити. Я стояла рядом и прочитала, что в этой тетради было написано. Никита Головко, Женя Мирошник, Зина Белая. В тетради были написаны все имена и фамилии подпольщиков. Гестаповец сказал, одевайся, Митя, и показал на висящий лыжный костюм. Затем он надел Мите наручники и велел идти за ним. Митя хотел попрощаться со своим отцом, но его не пустили. Я обняла своего сына, начала плакать, сказала ему, держись, сынок, он сказал, обещаю, мама, держаться, береги папу, мама. Затем громко попрощался с отцом, он был в другой комнате, после чего вышел из дома с гордо поднятой головой впереди гестаповца. Гестаповец показал мне револьвер, сказал, чтобы я вернулась в квартиру и не поднимала паники. Сегодня было бы Мите 57 лет, я не могу представить его таким. В памяти моей остался 23-летний юноша с гордо поднятой головой, видела в последний раз как сына схватил гестаповец, моего дорогого Митю. Никиту сфотографировали в Синельниково, когда ездил на связь с Павловым Г. Ф. Там попал в засаду, но у него был настоящий пропуск, его отпустили, но сфотографировали в лыжном костюме. Арестовали Белую Зину, Сорокопуд Галю, Соболь Ольгу, Ивана Кутового, Бут Сашу, Ляшенко, Хмель Володю, Колесника Николая, Батурина Гришу, Бондаренко Николая и много других. Никиту в гестапо сильно били.