Разведчиков из партизанского отряда Медведева под названием «Победители» интересовал Новомосковск по одной причине: он располагался между большими промышленными центрами Днепропетровск – Харьков – Донецк. На этом участке было много фашистских вооружённых сил. Разведчиков интересовало передвижение войск, виды вооружения, номера боевых машин фашистских оккупантов.
Такую информацию для разведчиков помогали собирать Полина Кондратьевна вместе с дочерью Тамарой. Понятно, что каждый раз, когда Полина Кондратьевна выходила из дома для того, чтобы добыть какую-то информацию, она подвергала риску не только себя, а и свою семью. Её подозревал в подпольной работе полицай, который проживал на улице Чапаева в районе Транзитки. По заданию гестапо он приходил в дом Гарченко и расспрашивал, что за люди в немецкой форме были у них. Но ответ был один: когда ещё один раз они придут, приди и проверь сам.
Подозрения никак не давали ему покоя, и уже перед самым освобождением нашего города 20-й, 195-й, 295-й дивизиями в сентябре 1943 года этот предатель подложил под дом по улице Фрунзе, 16 мину и подорвал. Полина Кондратьевна с дочерью находились у родных, это и спасло им жизнь. А предатель исчез вместе с фашистами» [17].
Часть II. Борьба продолжается
Подпольщики в рядах советской армии
Возвращаемся к воспоминаниям ветерана Великой Отечественной войны Владимира Ионовича Литвишкова, напечатанных на страницах газеты «Новомосковская правда».
«Я ушёл, чтобы перейти линию фронта. Меня «захватила» разведка 20 гв. стрелковой дивизии и определила затем в 57 стрелковый путь, в пулемётную роту, где я стал пулемётчиком станкового пулемёта «максим».
На одном из практических стрельбищ старшина роты заметил мои положительные познания пулемёта и стрельбу из него и назначил меня командиром расчёта.
Вскоре нашу пулемётную роту перебросили в 236-ю стрелковую дивизию, в район, расположенный против с. Аулы на левом берегу р. Днепр, куда мы из с. Вольное шли с пулемётами только в ночное время. Прибыв ночью на место дислокации, мы замаскировались в лесном массиве, где располагалась вся боевая техника дивизии.
Между тем, наш расчёт подняли по тревоге и направили на погрузку для переправы на правый берег р. Днепр. Однако свободных плавсредств не оказалось, а левый берег подвергался обстрелу и мы вынуждены были тащить по песку пулемёт «максим» в укрытие.
Так продолжалось до рассвета, когда стало светлее, артиллерийский обстрел усилился. В этот момент нас, два пулемётных расчёта, стали грузить в надувную лодку. Дальше по берегу грузились в лодки и на плоты другие подразделения.
Обстрел левого берега усилился, не обошлось и без прямых попаданий как на берегу, так и на воде. Успев отчалить от берега, мы подвергались обстрелу. Единственно в чём нам повезло, так в том, что снаряды не разрывались, нас только захлёстывало водой.
Сапёры нажимали на вёсла, а мы руками вычёрпывали воду. Проскочив полосу обстрела, у правого берега мы наскочили на мель и пришлось нам, мне и помощнику, нести по воде на себе пулемёт.
Взобравшись на высокий гранитный берег, мы влились в боевые порядки наших частей и начали громить врага, отбивая атаки немецко-фашистских войск. Вскоре в районе с. Аул была очищена от врага железная дорога на Киев. Бои на Аульском плацдарме были тяжёлыми.
23 октября 1943 г. начались решительные наступления наших войск, которые закончились освобождением городов Днепродзержинск и Днепропетровск. К концу дня 23 октября я был ранен. После госпиталя я был направлен в 4-й гв. Краснознамённый Кубанский казачий кавалерийский корпус. Погибли в застенках гестапо Никита Головко, Зина Белая, Евгения Недодаева-Шуть, И. Кутовой и др. Были угнаны на каторгу в фашистский концлагерь смерти Маутхаузен отважные подпольщики Белый, Кривулькин, Колесник, Батурин, Зорин, Кравченко, Воронов и др. Они установили связь с интернациональным подпольем и продолжали вести борьбу против фашизма.