А без костра нет полного наслаждения! Костер не только место, где приготовляют пищу: огонек создает настроение. Артистическая натура африканца проявляется у костра во всей полноте. Тут он кум королю, сват министру! Лиловые языки пламени, легкое потрескивание хвороста, дымок, поднимающийся в темноте и растворяющийся в ней. Какие-то омоложенные отблеском лица, удивительная расположенность к беседам, желание пробыть тут около теплой золы до самого утра. Возникает чувство отрешенности от того мира, в котором находился весь день и который так давит своими бесконечными материальными заботами. И все это дает костер, простой и волшебный одновременно. Вся жизнь африканца освещена им. Вся жизнь — от костра к костру. Пунктиры бренного пути по земле.
Костер между соседними домиками, привлек Лумумбу песней. Молодой парень стоял и играл на утете — дудочке из тростникового стебля. Чтобы не заглушать нежного и робкого голоска утете, певец пел тихо-тихо. Лумумба узнал в исполнителе Жозефа Кабасели, своего земляка. Прислушался.
Что это за дерево без листьев,
Что за стебель без цветков!
Не бывает дней без солнца,
Как и ночи не бывает без луны.
Нет и человека без любви,
Если он, конечно, человек.
Без тебя и я не существую,
Мой листочек, мой цветок!
Повернись ко мне луной и солнцем,
Чтобы время шло не днями и ночами —
Чтоб любовью мерилось оно.
Верно: ты со мною согласилась
Жизнь пройти дорогою любви.
Лумумба захлопал в ладоши, направляясь из темноты к костру.
— Хорошо, Жозеф, очень хорошо! Такая милая песенка, — проговорил он.
— Нехорошо, что ты скрываешься, — обрушился на него с упреками Жозеф. — Мы не полицейские, Патрис, нас бояться нечего. Откуда ты появился?
— Пожалуйста, не обижайся. Я просто ходил по улице, а услышав песню, остановился, чтобы прослушать ее, не прерывая. За последнее время я только и знаю, что слушаю выступления на политические темы. И сам произношу такие же речи. Согласись — несколько однообразно...
— Я не политик, Патрис, но я верю тебе. Мои песни будут всегда с тобой. Мой джаз на твоей стороне...
Они расстались. Лумумба пошел дальше по улице Каанге и вскоре оказался на самой окраине Леопольдвиля, ничем не отличающейся от африканской деревеньки. Там, у реки Конго, светились гроздья электрических огней — пояс неприступности для коренного жителя этой страны. Окраина укутывалась приземистым дымом. Изредка вспыхивали костры. Лумумбе хотелось побыть наедине с собой. И он устремился воспоминаниями к другому костру — костру родины и детства.
...Ему шел десятый год. Долговязый, подвижный мальчишка без устали топтал отцовские тропы: ходил с ним на рыбалку, на охоту, в лес и поле. Носил матери суш-ник на- топку. Таскал воду из ручья. Чистил рыбу, потрошил дичь. Плел из камыша и хвороста корзинки. Рос помощник, надежда отца. И это становление мужчины отмечалось особым ритуалом: все мальчики обязаны были пройти период посвящения во взрослых. Девочки собираются в одну группу, мальчики — в другую. Направляются в лес и обосновываются отдельными самостоятельными лагерями. Существуют разные обряды и для девочек и для мальчиков. Какая это тяжелая романтика! И она продолжается два-три месяца. Примитивными, грубыми приемами испытывается мужское достоинство подростка, делающего первый шаг в новое состояние. Преодолевается рубеж: прошлое остается позади, как шлепанцы на пороге храма. Мальчику дается новое имя: в лесных лагерях Патриса не стало — вместо него появился Эмери. Все слабости и недостатки, проявляемые до этого, должны отойти в прошлое. Человек как бы рождается заново. Тело, тень и душа, присущие согласно африканской философии каждому мыслящему субъекту, приобретают новые, более возвышенные свойства. Не без содрогания Лумумба припоминал лесные игрища. Многоопытные опекуны заставляли их прыгать в глубокие ямы, где курились костры. На них набрасывались люди в страшных ритуальных масках. Раздавались душераздирающие крики. Проливалась кровь, но на нее не надо было обращать внимания. В этом и состояло воспитание мужества: ранен — не кричи, течет кровь — не замечай, не дают есть — не жалуйся на голод, бьют плетью — ну и что ж такого? Ведь тебя готовят к долгой и достойной человека жизни, в ней может случиться всякое. Новая вера достигалась... плетью. Ты когда-то позволял себе непослушание и далеко не всегда следовал советам старших. Теперь ты будешь знать, что такое умение подчиняться: через него лежит путь к великой силе, которую ты обретешь. И не вздумай роптать, не смей жаловаться — здесь тебя все равно никто не поймет. Не продлевай свое пребывание в лесном лагере.