Между европейским обществом и верховным вождем установились замечательные отношения. Особенно примечательна была светская сторона общения: в день рождения, в праздники монарх Кабаре получал разнообразные подарки. В особнячок на холме слали все — от индийского сари до смирновской водки. Не оставался в долгу и его превосходительство Александр. Время от времени он приглашал к себе любителей африканской экзотики и закатывал пиры. Приглашался прославленный танцевальный ансамбль из Бурунди «Чангве ету», в котором подбирались солисты ростом в два метра двадцать сантиметров. Фантастические прыжки в высоту сменялись мягкой, лебединой поступью, а песня мирных пастухов переходила в грозный воинственный напев. Изготовив луки, натянув тетивы и вытащив из колчанов боевые стрелы, батутси молниеносно бросались к публике и застывали, вызывая у нее оторопь. Разрядку вносили женщины. Они выбегали стайкой почти обнаженные и бились час, другой, третий в жарком африканском танце И когда некоторые из них падали, то невозможно было определить — не то от усталости, не то по определенному заранее плану.
На площади устраивались выводы коров уджиджийской породы — красавиц с могучими лирообразными рогами, украшенными золоченой и посеребренной фольгой. На шеях животных висели разнокалиберные колокольчики, издающие звон. Кожа их лоснилась от пальмового масла. Копыта аккуратно обрезаны, выкрашены краской. Пастухи, ведущие их на поводу, одеты в длинные расшитые тоги. Священнодействовали барабанщики, взвалившие свои инструменты на головы. Воинскую выучку демонстрировала личная охрана верховного вождя, его детище, его гордость. Хор избранных, от которых всегда попахивало пивом из банановой муки, исполнял величальную песнь великому хозяину. Судя по словам песни, такого правителя никогда не бывало ни в самом Конго, ни за его пределами...
В Букаву, кроме организаций землячеств, действовали кружки, создавались политические партии. Особую активность проявляла Федерация бывших фронтовиков. В нее вошли люди с военной закалкой, побывавшие с войсками союзников на африканских и европейских театрах военных действий. Благословенная Киву с ее мягким климатом, земельной дешевизной, рабской покорностью населения объединила людей всех национальностей, отшлифовала их былые крайности в мировоззрении и слила в один кулак колонистов. Свои взгляды они излагали открыто, а меморандумы и пожелания направляли в Брюссель. Требования сводились к следующему: бельгийское правительство должно гарантировать всеми имеющимися в его распоряжении средствами частные инвестиции бельгийских подданных в Конго; всемерно усиливать власть конголезских вождей и местной знати; вести беспощадную борьбу с политическими демагогами, которые подбивают конголезцев на необдуманные действия. В требованиях содержался призыв к тому, чтобы исключить женщин — и европейских и африканских — из политической жизни колонии. Политикой должны заниматься ответственные лица, то есть плантаторы, бизнесмены, предприниматели. Собираясь вечерами, колонисты живейшим образом обсуждали все перипетии, связанные с положением в колонии. На всякий случай они выработали план разрыва с Леопольдвилем, выхода из Конго. Они помышляли о создании федерации Центральной Африки, которая бы включила в будущем Киву, Катангу и Родезию. В дальнейшем это объединение богатейших земель Центральной Африки могло бы вступить в контакт с Южной Африкой. Материальные и финансовые предпосылки для такого шага уже налицо: многие бельгийские, американские, английские и западногерманские компании имеют свои филиалы и в Киву, и в Родезии, и в Катанге, и в Южной Африке.
Бельгиец Вэн официально значился функционером: на этот пост назначались люди, умеющие ладить с местными конголезскими вождями, знающие язык африканцев. Они являлись связующим звеном между колониальной администрацией Леопольдвиля и всеми теми, кто представлял конголезский народ в провинциях. Они отлично знали обстановку на местах. У них хорошие контакты с вождями, с руководителями политических партий, с провинциальными органами управления.