Раскалывая Бога, гностицизм вольно или невольно раскалывал и человека, Церковь, церковное достояние – Предание. Поэтому сверхзадачей святого Иринея Лионского в борьбе с гностицизмом становится идея цельности, истинной полноты и внутреннего единства. В применении ее к Святой Троице, Христу, Церкви и ее достоянию, а также к человеку, и разворачиваются темы богословия святого.
14.3. Важнейшие особенности богословия
Вклад в богословие Церкви святого Иринея значителен и многообразен, однако важнейшее в нем обнимается двумя областями догматического знания: сотериологией и учением о Предании Церкви. Особенно важна сотериология св. Иринея, ставшая важнейшим звеном во всем богословии Церкви, в его историческом развитии, и имевшая громадные и далеко идущие последствия, простирающиеся вплоть до нашего времени.
Примечательно также предвосхищение, предчувствие святым Иринеем специфической проблематики III века – проблемы связи жизни, спасения, истории человека и творения с таинственной жизнью Святой Троицы; в недрах этой проблематики впоследствии и будет вызревать и рождаться троическое богословие Церкви.
14.3.1. Сотериология
Именно малоазийская богословская школа дает в эти времена наиболее значимый вклад в сотериологию. Идущая от апостола Иоанна Богослова линия духовного преемства в эпоху апологетов дает таких ярких мыслителей, как святые Мелитон Сардийский и Ириней Лионский; вклад их в сотериологию, а в ее рамках и в христологию, очевиден.
Тема спасения вытекает у святого Иринея из полемики с докетизмом (то есть с учением о призрачности тела Христова или, по крайней мере, Его страданий; учением, которое в той или иной форме неизменно бытовало в рамках гностических доктрин). Поэтому центральным и, так сказать, отправным моментом в его сотериологии становится утверждение истинности человечества Христова, обладающего не только духовно-душевной, но и подлинной телесной природой, способной страдать и умереть. Именно отсюда рождается гениальная святоотеческая формула «Бог стал человеком, чтобы человек стал богом», на тысячелетия ставшая квинтэссенцией всей сотериологии, предчувствованная и фактически сформулированная (пусть и в более пространном виде) святым Иринеем Лионским:
«Слово Божие сделалось человеком и Сын Божий – Сыном Человеческим, чтобы [человек], соединившись с Сыном Божиим и получив усыновление, сделался сыном Божиим» (Против ересей. 3:19:1. Хрестоматия, с. 439);
Ср.: «Божие Слово вочеловечилось, чтобы мы обожились» (свт. Афанасий Великий. Слово о воплощении Бога Слова. Гл. 54).
Эта формула, решающая у святого Иринея Лионского задачу опровержения гностицизма, будет использована позднейшими святыми для разрешения и объяснения уже иных, новых, более сложных вопросов, которые встанут перед Церковью в последующие эпохи (см. темы «Свт. Афанасий Великий», «Свт. Кирилл Александрийский» во II томе настоящей «Патрологии»).
Не только в своей знаменитой формуле, но и в других текстах в ясных традициях малоазийского богословия, вслед за свт. Мелитоном Сардийским, святой Ириней утверждает мысль о двух природах во Христе.
«Как Он был человек, чтобы подвергнуться испытанию, так был и Слово, чтобы быть прославлену <…> Итак сей Сын Божий, Господь наш, сущее Слово Отца, [есть] и Сын Человеческий, потому что имел по человечеству рождение от Марии, Которая происходила родом от человеков и Сама была человек, и сделался сыном человеческим» (Против ересей. 3:19:3. Хрестоматия, с. 440);
См. также: Против ересей. 3:22. Хрестоматия, с. 440–442;
«Помни, возлюбленный, что ты искуплен плотью Господа нашего и восстановлен кровью Его <…> исповедуя Его Богом и твердо принимая Его человечество» (Против ересей. 5:14:4. Хрестоматия, с. 478).
Распадающийся, «развязанный» грехопадением человека космос, внешний и внутренний, вновь собирается, по терминологии святого Иринея – рекапитулируется (буквально – «перевозглавляется») в восстановленном человеке – во Христе, втором и новом Адаме. Прежде всего это восстановление происходит в Самом Христе, в Его человеческой природе, переходя оттуда уже на все творение. Подвигу второго Адама предшествует вера и послушание второй Евы.