Таким образом необходим неослабный подвиг. Однако здесь может случиться и опасность — переоценка своих трудов, завышенное мнение о них. «Человек не должен мечтать, что будто его труды привлекают благодать Божию, и что будто потому Бог благословляет его обилием плодов, что он трудится. Чтобы истребить в себе эту гордость, пусть он представит себе, что если бы Бог не укреплял его, то он не мог бы и трудиться, и что если бы милосердие Божие не споспешествовало его действиям, то и желание, и силы его остались бы без действия» (402–403). Подобает помнить, что «благодать Божия всегда дается даром, потому что за малые наши усилия воздает нам бессмертием и нескончаемым блаженством с неоценимою щедростью» (413). Как бы «ни были велики труды человеческие, все они не могут быть равны будущей награде и не могут сделать благодать не туне даемою» (414).
Итак, в деле нашего спасения «участвует и благодать Божия и свободное произволение наше» (408). «Решительно утверждаю мнением не моим, — заявляет преподобный Кассиан, — а старцев, что вовсе невозможно достигнуть евангельского совершенства без усилий и трудов; также и этими одними трудами никто не может достигнуть совершенства без благодати Божией. Ибо как мы говорим, что человеческие усилия сами по себе не могут достигнуть совершенства без помощи Божией, так утверждаем, что только трудящимся и старающимся оказывается милосердие и благодать Божия» (150). Творец мира возбуждает в человеке желание добра, но «человек по свободному произволению может стремиться и к противному». Господь помогает в совершении добродетелей и в утверждении в них, но при этом не исключается и не стесняется свобода (419). Действующая благодать Божия как некая внутренняя спасительная сила исполняет человека духовным благоуханием, «превышающим всякую приятность мастей, составляемых человеческим искусством» (226); подает ему случаи ко спасению и устрояет благоприятные обстоятельства. Дело же человека «с большим или меньшим жаром или равнодушием принимать благодеяния Божии» (221). (См. также: 215–217, 223). Впрочем, ум человеческий не может в совершенстве постигнуть то, как всеблагая воля Божия проявляет нам постоянное покровительство и «как это спасение принадлежит и нашему произволению» (407–408).
Свои рассуждения о Божием покровительстве преподобный Иоанн Кассиан Римлянин завершает предостережением и одновременно советом: «Если же хитрословесным мудрованием выведено умозаключение, противоречащее такому понятию, то его более надобно избегать, нежели обнаруживать на разорение веры» (420).
Обозрение жития, творений и богословия преподобного Иоанна Кассиана Римлянина позволяет заключить, что как сама жизнь Преподобного была исполнена подвига, так и его наставления имеют, по-преимуществу, аскетический характер.
Жизнь подвижника складывается из двух периодов: периода борьбы и периода светлого состояния. Первый состоит в беспрерывном трудничестве, второй, как переживание результатов первого и продолжение его, заключается в мире, радости, любви, свойства которой описывает святой апостол Павел (1 Кор. 13, 4–8) «и которая состоит в одной чистоте сердца» (170).