К этому нужно добавить, что экзегетические творения Златоуста имеют преимущественно нравственно-практический уклон. Толкований, имеющих характер чистых комментариев, у Златоуста сравнительно мало. Особенным совершенством отличаются толкования св. Иоанна Златоуста на книги Нового Завета, что объясняется, прежде всего, его глубоким проникновением в евангельский дух новозаветных идей, а затем знанием греческого языка, тогда как Ветхим Заветом он пользовался преимущественно в переводе семидесяти, хотя приводил нередко и другие варианты, а иногда ссылается на подлинный еврейский текст. Но, занятый греческой ученостью, он не мог так хорошо понимать дух еврейского и сирийского языков, как понимал пр. Ефрем, и потому держался преимущественно греческого перевода; потому что его толкования выражений ветхозаветных уступают первенство объяснениям пр. Ефрема.
Общепризнанно, что первое место между всеми толкованиями Златоуста занимают антиохийские беседы на Евангелие Матфея. Эти беседы едва ли не при жизни самого св. Иоанна переведены были на языки латинский и сирский. Толкование на Евангелие Матфея при полноте и точности объяснения заключает еще в себе ту особенность, что здесь с повествованием св. Матфея сличаются повествования других евангелистов; обращается внимание на время и случай событий и чудес.
С особенной любовью он относится к апостолу языков — Павлу, в нем он видел неподражаемый идеал христианских добродетелей и толкованиям его посланий он уделял особое внимание.
По общему суду беседам на Евангелие от Матфея равны беседы на послание к Римлянам. По точности объяснения слов апостола, хотя и не красоте языка, высокое место занимает объяснение послания к Галатам; оно даже более, нежели другие толкования Златоуста, приближается к подлинному виду комментария, потому что состоит преимущественно из объяснений слов апостола, без уклонений к нравственным наставлениям. К лучшим толкованиям св. Иоанна Златоуста надобно отнести также беседы на I послание к Коринфянам и на послание к Ефесянам. Ниже всех прочих творений по внешним достоинствам (по слогу) стоят 55 бесед на кн. Деяний апостольских и на послание к Евреям. Те и другие, по их простоте, так резко отличаются от всех прочих толкований Златоуста, что Эразм сомневался, принадлежат ли они Златоусту, хотя эти сомнения и напрасны. Такой вид этих толкований зависел от того, что они давались в смутное время жизни Златоуста, и по той же причине не были просмотрены им записки, сделанные с его слов другими.
Так как в своих беседах св. Иоанн Златоуст постоянно обращается к библейскому тексту и приводит большое количество цитат, иногда в различных вариантах, а как представитель антиохийской школы он особенно стремился установить правильное чтение текста, то его труды имеют огромное значение для установления подлинного смысла и неповрежденности текста Священного Писания.
2. Св. Иоанн Златоуст — учитель веры и нравственности. Св. Иоанну Златоусту был дан дар слова, дар живого и властного слова. Он любил проповедывать, — «Я убедил душу свою, чтобы, доколе буду дышать и Богу угодно будет продолжать мою настоящую жизнь, исполнять это служение и делать повеленное. Будет ли кто слушать меня или не будет слушать» (I: 770). Пастырское служение св. Иоанн Златоуст понимал, прежде всего, как учительное служение, как служение слова. Пастырство есть власть, но власть слова и убеждения, — и в этом коренное различие власти духовной от власти мирской. Царь заставляет, священник убеждает. «Тот действует повелением, этот — советом; тот имеет оружие чувственное, этот — оружие духовное» (VI: 412). Златоуст был всегда противником внешних и мирских мер борьбы в делах веры и нравов. «Слушайте внимательно то, — учит он, — что говорится. Псалом сегодня выводит нас на ратоборство с еретиками не для того, чтобы свалить их стоящих, но чтобы восставить лежащих. Такова именно наша война: не из живых она делает мертвыми, но из мертвых приготовляет живых, изобилуя кротостью и великим смирением. Я гоню не делом, а преследую словом, не еретика, но ересь, не человека отвращаюсь, но заблуждение ненавижу и хочу привлечь к себе заблуждающегося… Мне привычно терпеть преследование, а не преследовать, быть гонимым, а не гнать. Так и Христос побеждал, не распиная, а распятый, не ударяя, но приняв удары.» (II: 747–748). И более того, — святитель удерживал и поспешное осуждение инакомыслящих. В этом отношении характерно его знаменитое слово «О проклятии» (т. I, кн. 2). Силу христианства он видел в кротости и терпении, не во власти, — и суровым каждый должен быть к самому себе, — не к другим…