5. Учение о Церкви. — Раскрыто бл. Августином в полемике с донатистами.
Возникновение донатизма относится ко времени гонения Диоклетиана, предписавшего в 303 г. отнимать у христиан их священные книги под страхом смертной казни. Ригористы видели в исполнении этого требования отпадение от христианства. Другие смотрели на дело легче и позволяли себе или выдавать священные книги, или подменивать священные книги еретическими. К числу выдавших книги принадлежал Карфагенский епископ Менсурий. Это вызвало против него движение в пастве. По смерти его в 311 г., на Карфагенскую кафедру был избран его архидиакон Цецилиан. Свое посвящение он получил от Феликса Аптунгского, которого обвиняли в выдаче книг. Нумидийские епископы по этой причине не признали посвящение действительным и объявили Цецилиана низложенным. На место Цецилиана был избран ими сначала чтец Майорин, а после его смерти в 315 г. — Донат, давший свое имя самому движению.
Учение донатистов сводится к их понятию о Церкви и взгляду на отношение между Церковью и государством.
Земная Церковь есть общество святых. Святость Церкви требует, прежде всего, чистоты и непорочности ее иерархического состава, потому что, не обладая святостью, епископат и священство не может сообщать очищения и освящения рядовым членам Церкви через Богоустановленные таинства. Будучи греховными и порочными, они не могут служить проводниками спасающей благодати. Поэтому донатисты требовали перекрещивания присоединяющихся к их секте из кафолического общества, а клириков принимали как простых мирян. С теми общинами, которые терпели в своей среде явных грешников, донатисты не допускали единения.
Церковь и государство рассматривались донатистами как совершенно разнородные организации, не могущие иметь общение между собой. Союз между ними вреден для обеих сторон. Государство действует мечом, тогда как Церковь, опирающаяся на веру, принимаемую по свободному убеждению, не может допустить насильственных действий по отношению к своим противникам. Церковь, опирающаяся на политическую власть, не может быть названа истинной Церковью.
Возражая донатистам, бл. Августин дает иное представление святости Церкви. Эта святость определяется не нравственной чистотой ее членов, потому что совершенно безгрешных людей на земле нет. Земная Церковь представляет смешанное общество, в состав которого входят и праведные, и грешные, — истинные чада Христовы и лицемеры. Последних даже больше, чем первых. Добрые — сама Церковь, злые — в Церкви, но не сама Церковь. По евангельской притче она уподобляется полю, на котором произрастает пшеница и плевелы, и сети, извлекающей добрых и худых рыб. Если Церковь исключает из своей среды тяжких грешников, то делает это в педагогических целях, чтобы предохранить от заражения здоровых членов и расположить к раскаянию и исправлению самих согрешивших. Святость Церкви определяется присутствием в ней Духа Божия, от Которого получают освящение члены церковного тела, которые в совокупности составляют Тело Христово. Эту святыню, исходящую от Христа и Духа Святого, ничто не может осквернить. Поэтому благодать подается и чрез недостойных священников, если таинство совершено ими правильно. Этот акт спасителен для принимающего, но гибелен для дающего. Отсюда крещение, совершаемое не только грешным священником, но и находящимся вне общения с Церковью — еретиком и схизматиком, — если оно совершено кафолически правильно, т. е. во имя Христа, — действительно и остается кафолическим крещением, как слово Божие не перестает быть им, хотя бы и произносилось самыми скверными устами. Однако, пока крещенный таким образом находится вне Церкви, полученное им крещение, хотя остается действительным, но не полезно ему. Его сила находится как бы в потенциальном состоянии и переходит в действие лишь при соединении его с Церковью. Отсюда нет никакой надобности в перекрещивании обращающихся к Церкви схизматиков, а достаточно для них, как для принятия всякого кающегося, возложения рук. Если св. Киприан признавал необходимость перекрещивания, то это его личный грех, омытый последующим мученичеством. Церковь свята еще и потому, что воспитывает своих членов для святости. Если не все в ней святы, то только в ней могут быть действительно святые. По отделении же пшеницы от плевел на Страшном Суде Церковь будет святой и в смысле полной святости всех ее членов.