— Ага. — Удовлетворённо кивнул Сергей. — Слушай мой голос, Оуэн…
Зеваки понемногу расходились. Всё интересное, в общем-то, уже закончилось. Остались лишь две женщины, утешавшие всхлипывающую в углу Лауру. На полу возился Казым, оказывавший бессознательному Оуэенну посильную медицинскую помощь. Полковник Вальцман сидел на пороге комнаты и задумчиво вертел в руках сигарету. Он не курил уже лет десять, да и до того не особо злоупотреблял. Однако сейчас пагубное желание одолевало как никогда. Правую щёку патрульного, от мочки уха до краешка губ украшали пять длинных, глубоких царапин — вздувшихся, сочащихся сукровицей. Иногда полковник касался их и морщился — ему доводилось получать раны куда как серьёзнее, однако эти не столько болели, сколько зудели, не давали покоя. Словно солью посыпанные.
— Я должен извиниться. — Произнёс, наконец, полковник, косясь на плачущую в компании товарок хозяйку дома. Слова давались с трудом. Страшное всё-таки это оружие — женские ногти. — Мне следовало вас предупредить, но я просто не мог. Иначе всё могло сорваться. Вы поступили совершенно правильно…
А как она ещё могла поступить, когда столичный следователь с возгласом: «А пропади оно всё пропадом!», принялся душить её мужа и бить его головой об пол? Наверное — завизжать и упасть в обморок. Но Лаура оказалась женщиной решительной и вместо этого молча бросилась на обидчика мужа с кулаками. Полковник, занятый «тактическим удушением» свидетеля, не мог даже сопротивляться. К счастью, помогавшие им мужчины не присоединились к хозяйке, а помогли её оттащить, в результате чего старший агент отделался лишь расцарапанной щекой да выдранным клоком волос…
— Мы отправим вашего мужа в лучшую больницу. И оплатим лечение. — Продолжал Сергей, про себя размышляя что, вероятно, проще будет вызвать команду вечно занятых экспертов по стиранию памяти, нежели объяснить местным, что же здесь происходило.
— За-ме-ча-тель-но. — Раздельно произнесли у него за спиной. Полковник не стал оборачиваться, а лишь посторонился, пропуская Клэр в комнату. Её шаги он узнал ещё когда помощница шла по тропинке. Женщина поставила на стол чемоданчик, опустилась на стул и обвела комнату взглядом.
— Когда по улице пробежал пацан, орущий, что заезжий сыщик с боем арестовывает помощника констебля, который и есть глава банды трупоедов и страшный чёрный маг, я сразу свернула лабораторию и направилась сюда. В городе всего три заезжих сыщика и, с недавних пор, один помощник констебля.
— Нашла что-нибудь?
— Почти ничего. Но отсутствие результата — тоже результат. Следов магии нет, но на трупе есть слабенький фон, даже тень фона — как будто рядом с погибшим некоторое время назад находился магический предмет или творилось колдовство. Хотя возможна и ошибка — уровень фона в рамках погрешности аппаратуры, тут нужно стационарное оборудование. Однако погибшего никто не заколдовывал — он просто взял, да и разрезал себе горло бритвой, от уха до уха… Следов борьбы, взлома, вообще каких-либо намёков на убийство с попыткой инсценировки суицида нет. Учитывая его нервное состояние в последние дни и бессонницу, действительно можно было бы списать на самоубийство… На нервной почве. Если бы я не видела его глаза…
— А что у него с глазами? — Полковник снова поморщился. — Слушай, у тебя нет спирта или календулы, а то вот… — Он коснулся щеки возле царапин.
— Да, конечно. — Женщина полезла в свой чемоданчик, ничуть не удивившись «боевым ранам» командира. — Что у него с глазами… Пустые они у него были. И вообще, выражение лица — спокойное. Как будто перед смертью он не испытывал никаких ощущений, эмоций. Ни боли, ни страха, ни удивления, и уж тем более — никакого эмоционального стресса, который мог бы привести к самоубийству. Ну не мог он не испытывать боли, распарывая себе горло! Только вот глаза к делу не пришьёшь…
— Ну почему же… — Сергей скривился, когда Кларисса коснулась царапин ваткой, пропитанной чем-то едким. — У нас тут не прокуратура… А твои слова работают на мою версию. Видела бедолагу? — Он кивнул на распростёртого на полу Оуэна. — Гипнотический блок памяти. При попытке проломить — команда на самоликвидацию.
— Очевидно, с первым помощником сработало, и сработало раньше. — Кивнула лейтенант. — Видимо, это как-то связано с его хронической бессонницей… Или наоборот — бессонница связана с этим.
— Высокая сопротивляемость внушению. — Отозвался Казым. — Защититься от внушения он не смог, но в последствии блок сломал быстро… Мучился ощущением провалов в памяти, какой-то неправильности всего происходящего… Оттуда и нервозность. А бессонница у него всегда была. И когда он таки докопался — тут-то и сработала мина-ловушка…