– Красная... красная... – повторила она, словно это слово было ей незнакомо.
Тревиса все это не на шутку встревожило. В любой колонии красных, если они действительно основали здесь колонию, обязательно должны были оказаться техники, владеющие отменной техникой, которая легко могла бы выследить беглеца. И если единственной преградой для их техники могли послужить горы, то он намеревался этим воспользоваться и прекрасно представлял, что необходимо сделать, если даже им придется идти всю ночь кряду. Он переговорил с Цуаем, и тот мгновенно согласился.
– Лошадь совсем охромела, она не сможет идти с нами, – напомнил юноша еще об одном препятствии.
Тревис некоторое время колебался. Его родовая память подсказывала, что со времен завоевания испанцами Американского континента, конь всегда служил для индейцев символом богатства и процветания. Апачам частенько приходилось выкрадывать их у испанцев. И теперь ему казалось неразумным и неправильным оставлять здесь, среди степей, больное и хромое животное, которое вполне могло бы еще послужить делам клана. Однако в то же время он прекрасно понимал, что времени им терять нельзя, любая помеха или отсрочка может их погубить.
– Что ж, коня придется оставить здесь, – наконец заявил он с горечью.
– А скво?
– Она пойдет с нами. Мы должны узнать все, что можно, об этих людях, и зачем они здесь. Послушай, дочь Волка, – Тревис, наклонившись, в упор посмотрел в лицо женщине, стараясь подчеркнуть всю важность того, что он сейчас скажет, – ты поднимешься с нами в горы, и чтобы никаких трюков.
Он вытащил нож и угрожающе провел им перед ее глазами.
– Я и так собиралась в горы, – спокойно возразила она, кажется, ее страх прошел окончательно. – Развяжи мне руки, храбрый воин. Уж такому отважному бойцу нечего бояться слабой женщины.
Рука Тревиса мгновенно скользнула, и в его пальцах блеснуло длинное узкое лезвие ножа, который он вытащил из складок ее одежды.
– Вот теперь я действительно тебя больше не опасаюсь, дочь Волка, потому что вытащил твои клыки, – заметил Тревис многозначительно.
Он рывком поднял женщину на ноги и быстрым движением перерезал тетиву, стягивавшую ее запястья. Тревис дал знак койотам отправляться вперед на разведку, а сами они втроем двинулись следом, держа путь к горам. Они шли молча: впереди Тревис, затем монголка, Цуай завершал маленький отряд.
Взошли обе луны. Первая, желтая, заливала ночные окрестности золотистым светом, вторая, зеленая, довольно быстро катилась по небу и уже достигла зенита, ее тусклый свет придавал всему происходящему таинственный и странный оттенок. Однако Тревис не очень тревожился по поводу наземных опасностей. При свете двух лун равнина хорошо просматривалась далеко вперед, к тому же койоты могли в любой момент предупредить его телепатически. Но над ними довлела воздушная опасность, и Тревис торопился побыстрее миновать предгорье. Поэтому шел он размашистым шагом, задавая темп, не останавливаясь и не разговаривая. И только когда они к середине ночи уже поднялись довольно высоко по перевалу и остановились у небольшого горного ручья, чтобы передохнуть и напиться холодной, чистой воды, Тревис принялся расспрашивать девушку.
– Так почему же ты покинула жилище своего народа?
– Меня зовут Кайдесса, – строго поправила она его.
В ответ он только хмыкнул.
– Ты видишь перед собой Цуая из племени апачей. Меня же зовут Фокс, – он назвал английский эквивалент своего племенного имени.
– Апачи... – несмотря на акцент, она попыталась уловить правильное произношение. – А кто такие апачи?
– Индейцы, – пояснил он терпеливо. – Но ты не ответила на мой вопрос, Кайдесса. Так почему же ты скрываешься от собственного племени?
– Только не от племени, – решительно мотнула она головой. – А от тех, других. В общем, все так... ох, ну как же объяснить, чтобы вы поняли, – она беспомощно развела мокрыми от воды руками. – Есть мое племя из Золотой Орды, хотя иногда вспоминаются странные обрывки иной жизни. Есть также люди, которые живут в Небесной Лодке. Они во всем полагаются на машину, и мы думаем те мысли, какие им нужны. Кстати, а отчего, – она внимательно взглянула на Тревиса, – мне хочется вам все рассказать? Странно. Ты сказал, что вы – индейцы, быть может, мы враги? Мне смутно вспоминается, что мы...
– Давай условимся, – прервал он ее, – апачам и Орде нечего делить здесь и сейчас, кем бы мы там в прошлом ни были.
Это было сущей правдой. По своим обрывочным воспоминаниям Тревис помнил, что сами они – индейцы – в незапамятные времена пришли в Америку из Сибири. И несмотря на каштановые волосы и серые глаза эта девушка вполне могла оказаться его дальней родственницей.
– Вы... – пальцы Кайдессы прикоснулись к его руке. – Вас тоже послали к звездам. Разве не так?
– Так, – ответил он.
– И вами тоже управляют с Небесной Лодки?
– Нет, мы свободны.
– Как же вы сумели стать свободными? – поразилась она.
Тревис заколебался, ему не хотелось говорить о поврежденном звездолете и упоминать, что его племя не обладает приличной защитой против монгольской колонии.
– Мы ушли в горы, – уклончиво ответил он.
– Значит, ваши машины вышли из строя, – залилась смехом Кайдесса. – Ах, они так велики, так могучи, эти люди машин, но сколь же они ничтожны и слабы, когда машины перестают им повиноваться.
– Такое произошло с вашим лагерем? – осторожно поинтересовался Тревис. Он не был уверен, куда она клонит, и не отваживался расспрашивать ее более подробно, боясь обнаружить собственное невежество.
– Машина, которая управляет нашими мыслями, может действовать только на определенном расстоянии. Мы обнаружили это в первые же дни высадки, когда некоторые охотники отправились в леса и больше не вернулись. С тех пор охотники всегда выходят на охоту в сопровождении флайера, на котором есть машина. Но мы-то теперь знаем! – ладони Кайдессы сжались в кулачки. – Мы поняли, что если только удастся вырваться за пределы ее действия, то нас ждет свобода, и мы придумали план. И вот девять или десять ночей назад эти другие были чем-то взбудоражены. Они все собрались в небесной лодке у своих приборов, что-то случилось... на время все их машины уснули.
– Джагатай, Кучар, мой брат Хулагир, Менлик... – загибая пальцы, перечисляла она имена. – Они напали на табун и умчались в ночь...
– А ты?
– Я тоже должна была ехать с ними, но Алджар – моя сестра и жена Кучара... подходил ее срок, и бешеная скачка могла погубить и ее, и ребенка. Я осталась. В ту ночь родился ее сын, но возможность побега испарилась. Машины заработали опять. Мы могли только мечтать о воле, – она прижала кулачки к груди, а потом уперлась в них лбом, – но машины надежно держали нас в лагере. Мы знаем только одно, что стоит нам достичь гор, и мы найдем наших родичей, обретших свободу.
– Но ты же здесь. Как тебе удалось сбежать? – хотелось узнать Цуаю.
– Они прекрасно знали, что я бы сбежала, если бы не Алджар. Они сказали, что заставят поехать Алджар, если я сама не соглашусь привести их к брату и всем остальным. Я знала, что должна взять в свои руки меч долга и выйти на охоту вместе с ними. Я посылала мольбу духам воздуха, прося помощи, и они смилостивились надо мной... – в ее глазах мелькнуло восторженное удивление. – Мы ехали по степи, в густых зарослях, и травяной шайтан атаковал вождя отряда. Его мысленный контроль ослаб, и тогда я помчалась. Лишь небеса надо мной знают, как я мчалась. Я погоняла коня беспрестанно, думая только о бегстве. Те, другие, не так хорошо знают лошадей, как мы – народ Волка.
– Когда это случилось?
– Восемь солнц назад.
Тревис произвел мысленные подсчеты. Время поломки машин в лагере красных, похоже, совпадало с моментом катастрофы их звездолета. Имелась ли между этими двумя событиями какая-либо связь? Вполне возможно. Вероятно, корабль апачей участвовал в какой-то схватке с их кораблями, прежде чем рухнуть с другой стороны горного хребта.