Пауза. Драгоценности оказываются под алтарем.
- Ринпоче, не могли бы вы сделать перенос сознания для моей несчастной жены? – робко произносит заказчик.
- Она практиковала?
- Нет, Ринпоче, - опустив лицо, признается благодетель.
- Невозможно забросить человека в Девачен, как камень. Каждый приходит в чистую землю сам.
Пауза. Убитый горем муж готов низвергнуться обратно в «ад».
- Наверно, вы думаете, что в Девачене есть все, необходимое для жизни? – спрашивает Патрул. - Что это какое-то место, где люди чувствуют комфорт и обеспеченность? Не волнуйтесь, все обстоит не так. Ваша жена ничего не потеряла: в Девачене вообще ничего нет. Ни для жизни, ни для смерти. Нет желаний, нет объектов желаний, нет привязанностей. Чистая земля чиста от желаний. И это не какое-то место. Чистая земля - просто поток чистых мыслей. Если ум чист от желаний, привязанностей, страхов и обид, вы в Девачене. Для этого не обязательно умирать. Понимаете?
- Но хоть что-нибудь можно для нее сделать?
- Исключительно для вашей жены - ничего. Но мы можем от всего сердца помолиться за всех, кто находится сейчас в бардо. – Ринпоче делает паузу, с сочувствием глядя на разочарованного заказчика, сверкающие драгоценности которого оказались бесполезными. – В бардо смерти, бардо жизни, бардо сна и медитации, - уточняет Ринпоче, увеличив тем самым количество пользователей практики до числа существ во Вселенной. – Что касается индивидуального переноса сознания, то мне незнакома такая практика.
- Многие ламы даруют умершему перенос сознания сразу после смерти, - растерянно сообщает несчастный муж. – В Тибете это так же распространено, как Нендро.
- Да, да, я слышал, - кивает Ринпоче. - Я же не говорю, что индивидуального переноса не существует, я говорю, что мне такое незнакомо. Знаете что, подойдите к компетентному ламе вот с этим, - Патрул тактично показывает пальцем на поднесенные драгоценности, - Любой лама вам обязательно все устроит, можете не сомневаться.
Над головой несчастного мужа тучи сгустились до предела. В этот момент он достоин великого сострадания.
- Но мне не нужен другой лама, - после паузы признается он. – Я проскакал сотни километров только за тем, чтобы встретить вас.
Патрул разводит руками:
- Вы меня встретили.
Пауза.
- Хорошо, - сдается гость. – Давайте сделаем практику для всех. Для всех, кто нуждается в помощи. Но Ринпоче… Если мы не можем помочь одной женщине, как мы будем…
- Что-то делать для всех? – продолжает мысль Ринпоче.
- В этом есть польза?
- Есть, есть. - Патрул энергично поднимается на ноги. - Только в этом она и есть. – Две секунды глаза Патрула смотрят в глаза молодого человека, выворачивая его ум наизнанку. – Я не говорил, что мы не можем помочь одной женщине. – Произносит Ринпоче так, что собеседник забывает, зачем здесь оказался. - Я сказал, что мы не сможем помочь только одной женщине.
Пещера некоторое время спустя. Бок о бок перед алтарем простираются Патрул Ринпоче и благотворитель. Патрул читает молитву о рождении в стране Девачен:
О, чудо! Поистине чудеса творит будда Амитабха
С владыкой сострадания Авалокитешварой
И могучим Ваджрапани,
В окружении бесчисленных будд и Бодхисаттв.
Несравненное блаженство царит
В чистой земле Девачен.
Пусть, когда мы покинем тело этой жизни,
Иссякнет поток рождений.
Пусть мы сразу проявимся в чистой земле и увидим лик Амитабхи.
Из глубины сердца молюсь!
Будды и бодхисаттвы десяти направлений
Благословите меня и всех, кто связан со мной узами кармы!
Пусть мы беспрепятственно достигнем чистой земли Девачен.
Пещера некоторое время спустя. Патрул Ринпоче и гость, соединив ладони у сердца, поют затяжную версию «Драгоценной бодхичитты»:
- Великое сострадание!
Пусть зародится оно в там, где еще не зародилось,
Да не убудет оно там, где уже зародилось
И так распространится все дальше и дальше!
После молитвы воцаряется гробовая тишина.
- Каждое мгновение только на земле умирает множество существ, – после паузы говорит Патрул. - И столько же существ рождается, чтобы умереть. Для бабочки долгая жизнь длится несколько дней, для человека – сто лет. Животных забивают в детстве, чтобы получить мясо и шкуру. Никто не спрашивает, нравится им это или нет, что думают их родители… К их горлу просто подносят нож и перерезают артерии. Однажды у входа на бойню я видел бычка, привязанного к двери. Там, за дверью, мясники забивали другого бычка, его братишку. Они долго возились, у них что-то не клеилось. Братишка не хотел умирать: дергался и извивался в луже собственной крови, наверно, нож не попал в артерию. В конце концов, мясникам надоело с ним возиться, они куда-то ушли. Братишка остался дергаться в луже крови, а тот, привязанный к двери… Из него тоже текла кровь. Такими маленькими каплями из раны на затылке. На его шее была веревка. От напряжения она врезалась в голову и содрала на затылке кусок кожи. Он пятился, пытался выбраться из петли, но только все больше сдирал кожу веревкой. Он не видел братишку, но чувствовал, что сейчас настанет его очередь.