— Компьютеры Управления «АА-ноль» вскрыты. Братство, как называют себя неонацисты, знало об операции Гарри. Знало его кличку Шмель, цели операции, даже запланированное время — немногим более двух лет. И все получено из Лэнгли.
— Гнусная ложь! -рявкнул директор К.О. — Как вы это узнали?
— От женщины по имени де Фрис, ее муж работал на Гарри в бывшем Восточном Берлине и его убила Штази. Эта женщина из посольства на нашей стороне и хочет с ними поквитаться. Я ей верю.
— Вы в ней не сомневаетесь?
— Почти.
— Что думает Моро?
— Моро?
— Да, Клод Моро.
— Я полагал, вы получили список Гарри.
— Ну и что?
— Он — в списке. Мне приказано не сообщать ему никакой информации.
Соренсон охнул и после напряженного молчания зловеще тихо спросил:
— Кто дал вам такой приказ? Кортленд?
— Вероятно, он поступил сверху... Подождите минутку. У вас же естьсписок Гарри...
— У меня есть тот список, который направили мне.
— А вы не пропустили имя Моро?
— В моем списке его нет.
— Что!..
—В целях особой безопасности некоторые имена решили «на выбор исключить».
— Чтобы вы не знали?
— Мне сказали именно так.
— Но это же бред!
— Несомненно.
— Вы можете найти этому объяснение... какое-нибудь объяснение?
— Пытаюсь, поверьте мне... В высших эшелонах хорошо известно, что мы с Моро тесно сотрудничали...
— Да, вы упоминали Стамбул...
— До этого последнего назначения были и другие. Мы считались хорошей командой, и при каждом удобном случае аналитики в Вашингтоне и в Париже соединяли нас.
— Может, потому его и исключили из вашего списка?
— Возможно, — ответил директор К.О., которого теперь было еле слышно. — Это вероятно, но не убедительно. Видите ли, в Стамбуле Моро спас мне жизнь.
— Мы все, когда можем, делаем это, надеясь, что когда-нибудь и нам отплатят тем же.
— Вот потому-то я и сказал, что такой довод не убедителен. Все-таки между нами создалась прочная связь, верно?
— В определенных рамках и обстоятельствах.
— Хорошо сказано.
— Это аксиома... Я должен сегодня связаться с Моро; есть ниточка в виде наемного автомобиля, который обнаружил наш актер, разыгрывая тайного агента. Что мне следует делать?
— В обычных условиях, — начал Соренсон, — и даже в необычных я бы считал, что имя Клода в этом списке выглядит нелепо.
— Согласен.
— Однако список привез Гарри. Хотя он ваш брат...
— Да, да, — нетерпеливо проговорил Дру.
— Мне чрезвычайно трудно поверить, что Гарри одурачили, а о перевербовке вообще не может быть речи.
— Согласен, — сказал Лэтем.
— Итак, чем мы располагаем? Если эта женщина, ваш друг, говорит правду, значит, кто-то проник в Управление, и совершенно очевидно, что либо во французской разведке, либо в нашей есть человек, который, заметив имя Моро, перестал доверять мне.
— Вот этоуж нелепость! — воскликнул Дру и тотчас же понизил голос, заметив, как те, кто сидел за столиками перед его кабинкой, повернули к нему головы.
— Признаюсь, это серьезный удар.
— Я позвоню Гарри в Лондон и расскажу, что мы думаем.
— Но ведь он затворник.
— Только не для меня. Знаете, когда-то — ему в ту пору было четырнадцать, а мне восемь — он решил избавиться от меня, чтобы прочитать одну из этих чертовых книг, залез на дерево и застрял там. Я пообещал снять его, но лишь при одном условии — если он пообещает никогда больше меня не избегать. Он очень боялся слезать, понимаете?
— Да, перед такими клятвами бледнеют все секреты мира.
— Если свяжетесь с ним, ради Бога, сообщите мне. Если же не сможете... у меня язык не поворачивается произнести это, но выполняйте приказ посла. Сотрудничайте с Клодом, но держите язык за зубами.
Дру нажал кнопку «Finis», затем «Parlez» и набрал новый номер. Телефонистка в отеле «Глостер» в Лондоне сообщила, что мистера Уэнделла Мосса в его номере нет. Лэтем оставил короткое послание: «Позвони в Париж. Непременно».
Тут появилась Карин де Фрис и направилась к нему.
— Слава Богу, вы здесь! — воскликнула она и, быстро опустившись на стул, заговорила напряженным шепотом: — И на улице, и в посольстве все в страшном волнении. Французская правительственная машина подверглась нападению террористов неподалеку от нас, на авеню Габриель. — Карин внезапно умолкла, заметив серьезный взгляд Дру. Она нахмурилась, и ее губы беззвучно сложились в слово «вы».
Он кивнул.
Карин снова заговорила:
— Вы должны уехать из Парижа, из Франции!Возвращайтесь в Вашингтон.
— Даю вам слово... еще лучше поймите сами, что там я буду такой же мишенью, как и здесь. Может быть, более уязвимой.
— Но они пытались убить вас трижды в течение двух дней!
— Уточняю: в течение двадцати трех часов.
— Вам нельзя здесь оставаться, они вас знают.
—В Вашингтоне они знают меня еще лучше. Может, даже организуют депутацию, чтобы приветствовать меня по прибытии, хотя я предпочел бы с ней не встречаться. Кроме того, мне будет звонить Гарри, и я должен увидеть его, поговорить с ним. Это необходимо.
—Потому у вас здесь телефон?
— Да, мне нужно позвонить кое-кому еще. Из округа Колумбия. Я доверяю... я вынужден доверять. В частности, моему боссу.
Де Фрис заказала официанту бокал «Шардоне». Тот уже собрался уйти, когда Лэтем протянул ему телефонный аппарат.
— Подождите. — Карин дотронулась до руки Лэтема. — Возможно, вы кое о чем забыли.
— Вполне вероятно. Как вы заметили, за двадцать с чем-то часов в меня трижды стреляли. Так что же я забыл? Свое имя? Меня зовут Ральф, не так ли?
— Не пытайтесь рассмешить меня.
— Что, черт возьми, я упустил? Имейте в виду, пистолет лежит у меня на коленях, и время от времени я смотрю по сторонам, чтобы убедиться, не надо ли им воспользоваться.
— На улице полно полицейских; ни один террорист не отважится — на убийство в таких условиях.
— Вы прекрасно в этом разбираетесь.
— Я была замужем за человеком, который стрелял сам и в которого много раз стреляли.
— Да, я забыл. Штази. Простите. О чем вы говорили?
— Куда позвонит Гарри?
— В мой кабинет или в «Мёрис».
— Я считаю, что неосмотрительно возвращаться туда.
— Можете получить пол-очка.
— Давайте целое. Я права, и вы это знаете.
— Даю, — нехотя согласился Лэтем. — На улицах полно народа, оружие может находиться в нескольких дюймах от меня, а я об этом и знать не буду. Если уж они пролезли в ЦРУ, то проникнуть в посольство — плевое дело. Ведь так?
— Как вы объяснили вашему начальнику нападение на авеню Габриель? Какую охрану он рекомендовал?
— Я ничего ему не рассказал. С этим можно подождать... У него проблема труднее, намноготруднее, чем то, что случилось со мной.
— Неужели вы и впрямь так великодушны, мсье Лэтем? — спросила Карин.
— Вовсе нет, мадам де Фрис. Все происходит с такой быстротой, а проблема, стоящая перед нами, так сложна, что мне не хотелось морочить ему голову.
— Вы можете сказать мне, в чем ваша проблема?
— Боюсь, что нет.
— Почему?
— Потому что вы задали этот вопрос.
Карин де Фрис откинулась на спинку банкетки и поднесла к губам бокал.
— Вы все еще не доверяете мне? — тихо спросила она.
— Мы говорили о моей жизни, леди, и о распространяющихся спорах ядовитого гриба, который чертовски меня пугает. Он должен внушать ужас всему цивилизованному миру.
— Вы судите с большого расстояния, Дру. А я — с близкого, находясь «на месте», как говорят американцы.
— Это — война! -хрипло пробормотал Лэтем, устремив на нее горящие глаза. — И мне не нужны отвлеченные понятия!
— В этой войне я отдала вам мужа! — воскликнула Карин, резко подавшись вперед. — Чего еще вы хотите от меня? Как заслужить ваше доверие?