9
— Ты готова?
Паук зашел в спальню ровно в тот момент, когда я закрыла молнию на сумке. Мой взгляд скользнул по комнате. Вроде бы все упаковано. Да и сколько там тех вещей? Ровно на сумку и хватило.
После сборов спина начала ощутимо болеть, но при Пауке я старалась держаться. Отдохну в машине. Маньяк сделал пару шагов по направлению ко мне и остановился в полуметре. На его лице не отражалось ничего, словно смотришь в лицо мраморной статуи. От этого становилось очень неуютно.
— Ты же понимаешь, что это дорога в один конец, малышка, — Паук смотрел куда-то поверх моей головы, а в голосе его сквозило напряжение. — Если ты сейчас сядешь в машину, то уже никогда не вернешься к нормальной жизни.
— Я знаю, — спокойно проговорила я. — Мы уже это обсуждали.
Несмотря на деланное спокойствие внутри все сильнее разгорался костер сомнения. Правильно ли я поступаю? Путешествие с одним маньяком в погоне за другим только на бумаге выглядит привлекательно, тогда как в жизни все окажется гораздо сложнее. Господи, да даже теперь все сложно. Паук может убить меня в любой момент, как только голоса в его голове обретут достаточную власть над рассудком. А если убийца сдержит слово и будет держать себя в руках, то лучшее, на что нам приходится рассчитывать это тревожная жизнь под чужими именами, постоянная маскировка и не проходящий страх. Разве это то будущее, о котором я мечтала?
— Тогда пойдем, — Паук протянул руку.
Он снова носил перчатки, совсем как год назад. Черная, хорошо выделанная кожа. Один их вид посылал по коже волну жара. Наверное, это мой фетиш.
Мой взгляд встретился с темными глазами мужчины. Его глаза ничего не выражали, словно убийце все равно, приму я руку или нет. Вот только я знала, что спокойствие обманчивое. Паук пожертвовал собственной маскировкой и уютным убежищем, чтобы спасти мне жизнь. И в его голове выбор стоял совсем иного характера — либо я безоговорочно принимаю условия сделки и еду туда, куда скажет маньяк, либо остаюсь здесь в виде хладного трупа в ожидании полиции. Последняя мысль окончательно перевесила сомнения.
— Пойдем.
Я вложила свою ладонь в ладонь мужчины и слабо улыбнулась. Уверенности в правильности выбранного пути не появилось, но по крайней мере это лучше, чем стать двадцать восьмой строчкой в списке. Мы поедем разбираться с Гансом, а дальше… а дальше увидим. Наши жизнь совершили столь крутой виток, что загадывать что-либо на будущее просто бессмысленно.
Ощущение кожи перчаток, скользнувшей по руке, только усилило жар, постепенно смещавшийся вниз живота. Паук крепко сжал мою ладонь в ответ. И пусть вслух не прозвучало ни звука, облегчение, мелькнувшее в его глазах, сказало больше, чем все слова мира. Похоже, он до последнего сомневался в моем выборе.
Вишневый мерседес стоял посреди двора. Лучи послеполуденного солнца играли на крыше, отбрасывая рубиновые блики на забор и стены домов. Машина сияла от обилия света и от этого выглядела почти игрушечной. Полной грудью вдохнув прохладный осенний воздух, я поежилась. Пальто осталось где-то в Гансовом подвале, а среди вещей, что принес Паук, ничего теплого не оказалось.
— Не слишком приметная машина для нас? — я с благоговейным трепетом провела пальцами по капоту, ощущая гладкую поверхность лакированного корпуса.
Мерседес был и впрямь шикарен. В темноте гаража у меня не было возможности в полной мере его оценить, но теперь, при свете дня, машина предстала во всем своем великолепии. На такую на трассе точно обратишь внимание, что и вызывало беспокойство. Как можно скрываться за рулем такой роскоши?
— Чем приметнее машина, тем меньше внимания уделят пассажирам, — проговорил Паук, открывая багажник. — Обычная психология.
— А если все-таки обратят?
— Обязательно обратят. Просто не сразу, — мужчина опустил мою сумку в багажник. — Так что пока покатаемся на этой, потом поменяем. Искать будут двоих в мерседесе, а мы превратимся в пару на Шкоде.
Сумка упорно не хотела входить в небольшое пространство багажника, безуспешно соперничая с двумя вместительными чемоданами, уже угнездившимися в глубине. По всей видимости, это вещи Паука.
— У тебя шмоток больше, чем у меня, — полушутливо заметила я, решив сменить направление разговора. Обсуждение способов скрыться от полиции мне не нравилось.
Маньяк не ответил, но взгляд, брошенный поверх двери, был красноречивее слов. Похоже, не самая удачная шутка получилась. Наконец, сумка заняла положенное место и дверца багажника мягко скользнула на место. Я же задумалась. Паук не производит впечатления человека, убивающегося по шмоткам. Тогда что лежит в чемоданах? Книги? Или… догадка заставила сердце биться чаще. Фотографии, трофеи, оружие — все, что могло бы помочь полиции провести параллель между Йозефом Седлаком и маньяком-убийцей. И как это мне сразу в голову не пришло?
— Садись в машину. Сейчас вернусь, — Паук вновь скрылся в доме.
Внутри мерседеса оказалось роскошно. Кожаные сидения, большой простор для ног, встроенная магнитола с колонками. Откуда же у Паука деньги на такую роскошь? Как-то раз мужчина обмолвился о полученном наследстве, но у меня были на этот счет сомнения. Однако других жизнеспособных предположений я выдвинуть не могла.
Мужчина вернулся быстро. Пристегнувшись, он бросил пристальный взгляд на покидаемый дом, а затем завел машину. Оставалось только догадываться, что именно чувствует маньяк, покидая уютное логово. Довольно вспомнить мои собственные ощущения, когда приходилось покидать вначале любимую квартиру в Брно, а затем и здесь, в Вене. Оба раза это происходило под влиянием чрезвычайных обстоятельств и другого выбора не было. Вот только у Паука он был. Убивая доктора, мужчина четко осознавал последствия. Значит ли это, что я ему дороже комфорта? Эта идея мне нравилась и вместе с тем пугала.
— Куда мы едем? — спросила я, когда машина мягко выехала со двора и заскользила по узким пригородным улочкам.
— Навестим Ганса, — ухмыльнулся Паук. — Думаешь, он будет рад тебя видеть?
Увы, бывший бойфренд оказался еще большим подонком, чем казалось. Дом, по чьему адресу мы приехали, исчез. Вместо него посреди выгоревшего дотла участка возвышался черный остов с остатками стен. Деревянный забор также погиб в пламени, оставив после себя лишь почерневшие железные столбы.
Выйдя из машины, я на негнущихся ногах прошла к чудом уцелевшей калитке. После нее начиналась выжженная земля, усеянная остатками черепицы и горелым деревом. По всей видимости, дом пылал достаточно долго, пока кто-то не вызвал пожарных. В результате тушения местность превратилась в болото, мерзко хлюпающее под ногами. Сделав несколько шагов вперед, я тут же увязла в черной липкой грязи и поспешила выбраться обратно на твердую землю.
Лучи закатного солнца окрашивали пепелище в багровые тона. В результате игры света казалось будто земля побурела от крови, отчего становилось не по себе. Лес вокруг бывшего дома также слегка пострадал, ближайшие к пожару деревья щерились обгоревшими стволами, а подпаленные ветки сиротливо тянулись к сизо-красному небу.
В воздухе висел тошнотворный запах горелого пластика. Хлопья пепла взлетали вверх от малейшего дуновения ветерка, превращаясь в серую, пачкающую вьюгу. Пристально вглядываясь в остатки дома, я пыталась угадать внутреннюю обстановку. Кажется, вот тут была гостиная, а направо располагалась кухня. Если пошарить, наверняка найдется вход в подвал. Вот только судя по количеству воды на поверхности, в подвале ее еще больше.
— Сволочь, — прошептала я в пустоту. — Неужели ты это специально поджег дом?
— Специально, — голос Паука прозвучал заставил меня вздрогнуть от неожиданности. Погрузившись в размышления, я успела забыть, в чьей компании сюда приехала. — Как только ты сбежала, он сделал примерно то же самое, что и мы. Собрал вещи и поджег дом.
— Но мы не сжигали дом. Или… ты?… — я пораженно уставилась на мужчину.
— Думаю, уже догорает, — равнодушно обронил Паук. — Надеюсь, огонь не перекинулся на соседские.
Сердце забилось быстро-быстро, но даже несмотря на это меня пробил озноб. Неужели ради меня маньяк уничтожил собственный дом? И если до этого открытия внутри еще жила призрачная надежда на возвращение, то теперь стало абсолютно ясно — пути назад нет. Именно это и имел ввиду убийца, когда заходил ко мне перед отъездом. Но зачем такие радикальные меры?