Ещё минуту я восстанавливаю дыхание. Испачканные пижамные штаны неприятно липнут к телу, пальцы побаливают от напряжения; я, наверное, оставил на бёдрах Северуса синяки… Пугающе возбуждающая мысль. Он лежит рядом: молчащий, с закрытыми глазами и бьющейся на виске жилкой.
Я коротким ласкающим движением провожу по его обнажённой груди, соскальзываю на живот, ползу ниже и глупо улыбаюсь – под ладонью мокро.
– Удивительный вы человек, мистер Поттер, – почти ровно произносит Снейп, не открывая глаз. – С вами даже поспать нормально не получается.
На его тонких губах играет едва заметная улыбка, и я смеюсь. Он стягивает с себя штаны, отбрасывает их в сторону, и я следую его примеру, тут же ныряя под одеяло: без одежды в комнате холодно. Снейп привлекает меня, согревшегося и разомлевшего, к себе, проводит сухой горячей ладонью по моим волосам и прохладно, но мягко приказывает:
– Спи.
***
Я не успеваю считать дни и отчаиваться – в моей жизни становится слишком много Снейпа и секса. Пусть он вряд ли назвал бы это сексом – взаимная дрочка, сдавленные стоны в губы друг другу, – обозначить такую близость как что-то меньшее я не могу. Может быть, Джонатан – или мне стоит называть его Томом мысленно? – был прав, когда сказал, что я влюблён; что он знал, помимо моего имени? Знал ли он, чей образ помешал мне с ним переспать?
Теперь от мысли о том, что, возможно, я мог заняться сексом с человеком, способным обречь других на гибель ради поиска подобных ему, меня начинает тошнить.
– Привет, – говорит мне Невилл, когда я сажусь рядом с ним и достаю из сумки учебник по гистологии. – Готов к зачёту?
И я понимаю, что выбрал очень неудачное время для того, чтобы умереть. Абсурдный злой юмор этой ситуации смешит меня настолько, что я давлюсь фырканьем и мотаю головой. Невилл вздыхает, открывая учебник:
– Я тоже. Никак не могу понять тринадцатый параграф – написана какая-то чушь…
Трелони сегодня вырядилась в ярко-голубое платье с зелёными и жёлтыми узорами; когда я смотрю на неё, у меня начинает рябить в глазах. Или это волнение? Не знаю, мне есть из-за чего волноваться – на учёбе бывает трудновато сосредоточиться, если ты не знаешь, выживешь или нет.
И всё же я каким-то чудом отвечаю ей неплохо. То ли Трелони специально выбирает лёгкий вопрос, то ли мне просто везёт. Когда она, кивая, жестом отпускает меня, в глубине её глаз, огромных за стёклами очков, мне видятся сочувствие и жалость. Трелони одними губами проговаривает: «Удачи».
Я едва удерживаюсь от того, чтобы уйти, хлопнув дверью. Когда меня начали жалеть? Это неприятное чувство, словно прокисшее молоко во рту; я хотел бы, чтобы мне пытались помочь, чтобы меня поддерживали. Но не жалели. Нет, не жалели!
– Смотрите, куда идёте, мистер Поттер, – желчно произносит Снейп, в которого я умудрился врезаться, и уносится прочь. Я невольно усмехаюсь: уж он-то меня не жалеет. Уж он-то не из тех, кто позволит мне раскисать и давать слабину даже в самые тяжёлые моменты. Я поправляю лямку сумки и оглядываюсь. Меня спросили одним из первых, до конца занятия ещё час, можно заглянуть в кофейню поблизости и выпить немного капучино – я плохо спал этой ночью, опять снились кошмары, и Снейп, недовольный спросонья, помогал мне прийти в себя. А потом… да, а потом – все ночные пробуждения заканчиваются одинаково: его руки на моём теле, мои жалобные стоны, наши торопливые, жадные поцелуи, украденные у всех богов мира.
Интересно, если я всё-таки выживу, он предпочтёт забыть обо всём, что между нами было?
Я замираю как вкопанный и едва не врезаюсь в Блейза Забини.
– Поосторожнее, Поттер! – он потирает ушибленное плечо, недовольно морщится. Видок у Забини паршивый: круги под глазами, сероватая кожа… это до боли напоминает мне меня самого, и, позабыв, что мы стоим посреди коридора, я шепчу:
– Ты… тоже?
– Тебе-то какое дело? – он, кажется, готов взорваться, но спустя секунду смягчается и неопределённо мотает головой. – Вроде того. Надеюсь, пронесёт.
Я не успеваю ничего сказать ему – Блейз Забини оттесняет меня плечом и уходит, не оборачиваясь. Интересно, кто будет вытаскивать его? Я думаю о профессоре Люпине, над старым пиджаком с протёртыми локтями столько насмехался Блейз, и фыркаю. Голоса в голове фыркают вместе со мной, но в последнее время я научился их затыкать.
Блейз справится. Хотя бы и назло тому, что приключилось с Драко. Блейз справится – я откуда-то знаю это, каким-то внутренним чутьём.
Может быть, то, что я выкидываю из головы встречу с ним и больше не вспоминаю о Забини, называется малодушием. Может быть.
Всё хорошо. Всё хорошо и на этот, и на следующий день.
А потом наступает утро, в которое Северус Снейп как бы между делом говорит мне, медленно попивая кофе:
– Сегодня.
Я вздрагиваю и растерянно поднимаю голову. Он поясняет:
– Сегодня ночью я попробую вытащить его. У тебя есть время побыть с друзьями.
– Попрощаться? – я зло усмехаюсь. Почему этот день наступил так рано? Должно же было быть ещё время, мне не хватило, я только научился справляться, я только сумел начать жить заново, без оглядки на богов и их мерзкие делишки!.. Почему?
Снейп резко опускает чашку на стол, поднимается на ноги и холодно бросает:
– Если вы в состоянии язвить, мистер Поттер, значит, за ваше душевное равновесие я могу не тревожиться.
Он уже готовится уйти, когда я отмираю и ловлю его за руку. Мне становится даже стыдно за эту вспышку – Снейп нервничает никак не меньше, если не больше, чем я… Это не от меня зависит чужая жизнь. И не я буду выполнять роль спасителя, который в конце концов может стать палачом. Поэтому, сжимая зубы, я выдыхаю:
– Извините.
«Сэр» с языка не идёт – прошлой ночью я снова называл его по имени, а он снова не говорил мне ни слова против, и сейчас официальное обращение кажется мне лицемерием. Я осторожно и робко скольжу пальцами по тыльной стороне его ладони, лаская подушечки, и Снейп медлит мгновение перед тем, как вырвать руку из моей хватки.
– Извинения приняты, – ещё холодно, но уже без злости произносит он. – Тебе пора собираться. Опоздаешь на занятия.
Я мотаю головой и торопливо говорю ему:
– Я не хочу. Не хочу сегодня. Послушай, от одного дня ничего не будет, верно же? – вглядываюсь в его глаза, ищу понимание, давлюсь тем, что хочу сказать. – Я просто… думаю, если я сегодня пропущу пары, меня не исключат. Ты… – облизываю губы. Сердце нервно колотится в горле, голоса в голове кривляются, перевирая меня на разные лады. – Ты обещал мне.
Он понимает без уточнений, что именно обещал. На секунду я вижу в его взгляде то же чувство, которое сжимает моё горло: неприятие. Неприятие. Я знаю, знаю, это неправильно. Мне не следовало просить его о сексе – о таком не просят, и это…
– Хорошо, – кивает Снейп, прикрывая глаза. – К трём часам я буду дома.
Он больше ничего мне не говорит, только поправляет рубашку, тщательно проверяя, все ли пуговицы застёгнуты, и уходит из кухни. Я иду следом за ним, как верный пёс, подаю ему пальто, и Снейп почему-то морщится, глядя на меня; мне даже начинает казаться, что я ему отвратителен, что всё это время он просто умело притворялся, но Снейп – Северус – сжимает мой подбородок и запечатлевает на моих губах короткий тёплый поцелуй, почти шепча на прощание: