Как только женщина вошла, выбеленная молодая грузинка с кукольными наращенными ресницами и острыми зелеными ногтями тут же прервала разговор по мобильному:
— Все уже здесь, — заискивающе сказала она. — Второй кабинет направо.
Пожилой усатый гардеробщик уже стоял за спиной шатенки, ловким движением помогая снять шубку.
Она щелкнула замком маленькой, на золотистом витом ремне сумочки, и достала две купюры — пятисотрублевую и тысячную.
Пятисотку, не оборачиваясь, женщина сунула в мясистый кулак гардеробщика, а тысячу, проходя мимо хостес, игриво запихнула в вульгарный вырез ее декольте.
— Хорошего вечера! — залебезила вслед деваха.
Шатенка приоткрыла деревянную дверь в кабинет с налепленной на нее зеленой керамической лозой.
Ожидавших за накрытым столом было пятеро: две женщины, три мужчины.
До появления шатенки они явно вели между собой оживленную беседу. Но как только та показалась в проеме двери, разом смолкли и выжидающе уставились на вновь прибывшую. Шатенка втянула в себя воздух — в кабинете пахло незамысловатым развратом, застарелым, за годы въевшимся в деревянную мебель запахом табака, коньяка — и «терками» давно уехавших из страны или усопших «братков».
— Всем добрый вечер! — Она на ходу поправила на себе обтягивающее шерстяное черное платье и прошла к своему месту во главе стола. — Замоталась сегодня, жрать хочу! Петь, плесни-ка мне чего-нибудь, — обратилась она к крупному широкоплечему мужчине, который занимал ближайшее к ней место по правую руку.
— Коньячок французский подойдет? — оскалился Петя.
— Лучше водочки. — Шатенка окинула взглядом стол, щедро уставленный закусками грузинской кухни: пхали, тарелками с зеленью, сациви и фаршированными сыром и орехами баклажанами. — Под такую закуску лучше рюмочку водочки, — утвердительно кивнула она.
— Ща закажем! — Петя с трудом приподнял со стула грузное тело и нажал на кнопку вызова официанта.
— И мне заодно эспрессо возьми, — оживилась грудастая женщина, сидевшая рядом с ним.
Когда моментально появившийся на вызов тощий официант, приняв заказ, ушел, в разговор вступила строгая, с нездоровыми фиолетовыми подглазинами женщина, сидевшая напротив грудастой:
— Я тут ролик в инете смотрела, доктор один выступал, подробно объяснял, что кофе — зло. Оказывается, кофе — мощнейший канцероген.
— Господи, Таня! Доктора уже не знают, что придумать, лишь бы народ стращать! Скоро в воде канцерогены отыщут, и нам что тогда, всем от обезвоживания помереть? — накинулась на нее грудастая.
— Виолетта Семеновна, — поморщилась пятидесятивосьмилетняя Таня, — в ролике подробно рассказываются механизмы воздействия кофе на сердечно-сосудистую систему и пищеварительный тракт. Ты не стала бы с этим спорить, если бы внимательно послушала врача.
— Я тя умоляю! — махнула рукой Виолетта Семеновна и щедро прихлебнула из пузатого бокала коньяк. — Мне еще бреднями очередного Пупкина мозг себе засорять!
— Я тоже про вред кофе слышал, — подал голос сухонький темноволосый мужичок, сидевший справа от Виолетты. — Но мне по барабану, я его все равно не пью, — довольно усмехнулся он. — Особо, говорят, вреден кофе, что разносят на завтрак в гостиницах: его подогревают, и не раз. И как раз подогрев уже готового напитка активирует канцероген, о котором вы, Татьяна Федоровна, говорите.
— Ну и нечего деньги экономить! — фыркнула Виолетта. — Надо не пойло из общего термоса пить, а нормальный эспрессо за дополнительные деньги заказывать.
— Где же его возьмешь, нормальный? — бросив одобрительный взгляд на сухонького мужичка, оживилась Татьяна Федоровна и вскинула домиком свои тонкие, слегка подведенные коричневым бровки. — Все зерна, поступающие с плантаций на фабрики, проходят обработку, в процессе которой от настоящего кофе не остается практически ничего!
В кабинет вернулся официант и первым делом выгрузил на стол запотевший штоф с водкой.
— Эспрессо кому? — схватил он с подноса маленькую белую чашечку.
— Сюда, — вальяжно постучала пальцем по столу Виолетта Семеновна. — Сахар где?
— Я еще понимаю — пить ристретто в хорошем итальянском ресторане! Пару глотков после сытного обеда… — не унималась Татьяна Федоровна.
Но ее никто не поддержал, а Виолетта, щедро приправив кофе сахаром и сливками, переключила свое внимание на массивного, как шкаф, с нагловато-дерзким лицом Петю.
— А мне бы чайку… с мятой и чабрецом, — оторвавшись от мобильного, задумчиво произнес лысый мужчина, с рыхлым, в оспинах, лицом. — И стопку под водку дай.