– Никакой это был не Младший брат, – сказал отец. – Они же маленькие, не больше лесного ореха. Может, ты наткнулся на краба-паука с болот? Они иногда забираются в ящики с фруктами. Так и попадают сюда, к нам. Это был просто большой глупый паук. Не о чем плакать.
В первый раз за всю свою жизнь Келлен знал, что отец ошибается. Но все соглашались с ним и говорили, что Келлен зря волнуется. Впрочем, они разом замолчали, когда у Келлена обнаружился дар расплетателя.
Дар просыпался постепенно. Манжеты на рукавах стали изнашиваться быстрее обычного, и без конца расходились швы на одежде. Вскоре ткать в его доме стало совершенно невозможно: неважно, сколько раз расплетали и натягивали заново нить, она продолжала путаться, выбиваться и упорно отказывалась ложиться в ряд. Прошло немного времени, и ближайшие соседи принялись жаловаться на схожие проблемы, в особенности после того, как Келлену случалось заглянуть к ним в гости.
– Станки в полном порядке, – говорил дядя Келлена. – Так в чем же дело? Если мы не сможем ткать, нам будет нечего есть!
Если бы речь шла о другом квартале, его жители вряд ли так быстро сообразили бы, в чем причина их бед. Но у ткачей нюх на все, что связано с тканью, и они заметили, во что в последние дни превратилась одежда Келлена. От них также не укрылось одолевшее его беспокойство и то, как он суетился, за все цеплялся, ко всему приценивался. Как он ссорился, находил лазейки в спорах и упорно не отступал.
Никто на него не злился. Все приняли правду с печальной обреченностью.
– Ты не виноват, – сказала мама Келлена. Тяжелые разговоры были ее ипостасью. – Тебя прокляли, вот и все. – Она глубоко вдохнула, потом медленно выдохнула, и плечи ее беспомощно опустились, словно она смирилась с чем-то горьким и неизбежным. – И пока ты остаешься здесь, нам нести это проклятие вместе с тобой.
«Я не проклят», – мог бы сказать ей Келлен. «Я не проклят! – мысленно кричал он в лицо своей семье, когда вспоминал тот день. – Со мной случилось что-то другое!» Но его слова ничего бы не изменили.
Каждый житель что-то продал, чтобы добавить монетку в кошелек Келлена. И все соседи пришли проводить его и пожелать доброго пути. Но о том, чтобы позволить ему остаться, не могло быть и речи; это знание камнем лежало у Келлена на душе. Ткачи никому не позволят подвергнуть опасности их ремесло и образ жизни. Даже другому ткачу.
Глава 5
Шип
Вскоре после заката карета остановилась перед маленькой гостиницей. Неттл выбралась наружу, по-прежнему чувствуя тошноту. Ее била дрожь. Воспоминания о лечебнице преследовали ее, как дурной запах. Стоило ей сомкнуть веки, и она видела проклинателей в железных шлемах и со стужей в глазах.
Галл оплатил три убогие комнаты на чердаке, потом отправился в конюшню, прихватив с собой дохлого кролика, и вернулся с пустыми руками. Он заказал на троих пирог с луком-пореем и бульон, сваренный из куропатки. Это было вкуснее всего, что Неттл доводилось есть за последние месяцы, но она с трудом смогла проглотить кусок.
После ужина их троица удалилась в одну из комнат под самой крышей. Единственным источником света была дешевая, чадящая свеча, которая отбрасывала на стены густые, дрожащие тени. Как только за ними закрылась дверь, Келлен упал в кресло и вцепился пальцами в волосы.
– Ерунда какая-то! – выпалил он с видом одновременно рассерженным и потрясенным. – Зачем кому-то спасать Дженди Пин? У нее не было ни друзей, ни семьи. Она никому не нравилась!
Слова Келлена прозвучали грубо, но это была чистая правда. Неттл хорошо помнила Дженди, острую на язык задиру с дурным характером. Одна из соседок осмелилась выступить против нее, и Дженди превратила бедняжку в чумной колокольчик. Когда Дженди арестовали и увезли, никто и слезинки не проронил.
– И подкупить она никого не могла, – добавила Неттл. – Денег у нее не водилось.
Дженди была одновременно скупщицей краденого и старьевщицей и на жизнь зарабатывала, продавая товары сомнительного происхождения.
– Что происходит? – спросил Келлен, сверля Галла взглядом. – Это ведь не просто побег из тюрьмы, верно? Он имеет отношение к той странной записке. И ты наверняка знаешь больше, чем говоришь. Достаточно, чтобы вытащить нас из тюрьмы и отвезти в Красную лечебницу!